– И даже без простенькой крепостной стены… – уже вслух пробормотал десятник.
– На что сир-тя стены? Они чарами своими обороняются, да-а… – ответил остяк и толкнул казака в бок: – Туда смотри, старшой!
Силантий повернул голову и увидел небольшой челнок, затянутый в высокую траву возле истока ручья. Лодочка была крохотной, на пару человек с припасом. Но если потесниться и шибко не раскачиваться – то и под весом пяти людей, пожалуй, воду черпать не будет.
– На воду стаскиваем и уходим… – шепотом приказал десятник, убирая в ножны клинок.
Вдвоем они стянули челнок в ручей, провели его, легонький, по воде к началу тропы, после чего десятник отправил остяка сплавляться дальше по течению, а сам двинулся к помятым сотоварищам.
К счастью, и Кудеяр и Серьга успели прийти в себя – на себе тащить не понадобилось.
– Не троньте ничего! – сразу предупредил Силантий, указывая на кувшин и лук с копьем. – Коли вещи на месте, то и пропажа дозорного особой тревоги не вызовет. Средь чудовищ, в сем мире обитающих, сгинувший с лодкой воин, мыслю, дело не редкое. Тело на глубину оттащим, остальное раки и сомы сделают. Обломки посудины нашей туда же скинем, течение унесет… Мы свое поручение сполнили, можно возвертаться.
* * *
Семь десятков казаков, терпеливо работающих от рассвета до заката, способны на очень многое. За одиннадцать дней, пока дозорные были в пути, башни острога оказались не только достроены доверху, но и соединены частоколом высотой в три человеческих роста. На верхних боевых площадках всех башен теперь стояли караульные, а свободные от службы казаки строили во дворе навесы и пришивали настил вдоль верхнего края стены – чтобы при беде можно было подняться туда и оборонять частокол, а не просто надеяться на его высоту и прочность.
– Ло-одка!!! – издалека заметил приближающийся челнок часовой с восточной башни. – Чужая!
И когда дозорные подвалили к берегу чуть выше стругов – их уже встречали два десятка казаков во главе с воеводой Иваном Егоровым.
– Ух ты, добрались! – Первым выскочил на песок молодой казак, подхватил борт возле носа, поднатужился, выволакивая челн на берег, насколько хватило сил: – Братцы, пожрать дайте! Три дня на одной воде сидим!
Ватажники промолчали, неодобрительно качая головами. Одно слово – пустобрех! Не понимает, что во первую голову завсегда о деле мыслить и сказывать надобно, а не о брюхе заботиться. Казак для того и рожден, чтобы тяготы и боль с усмешкою переносить, но службу исполнять.