– И какие были потери? – заинтересовалась Хлоя. – И вообще, неужели после подобной драки от вашего отряда еще хоть кто-то остался?
– Пятьдесят шесть убитых и почти столько же покалеченных и выбывших из строя на пару месяцев. Плюс четыре десятка решили уйти из нашего отряда, чтобы поискать работу полегче. В общем, потери составляют от половины до семидесяти пяти процентов. Смотря как их считать. – Гоблин начал ковырять ногой землю, как всегда делал в моменты смущения. – К тому же из числа бывших рабов, которых мы оперативно освободили, серьезно пострадал или погиб каждый десятый. Ну, не такая уж и большая цена за победу, я считаю. Мы спасли четыре с лишним тысячи невольников. И награбили столько барахла, что вся эта тьма народу его едва смогла утащить. А вот вы знаете, что даже рядовые сектанты вовсе не бедствуют, а буквально купаются в роскоши, которая осталась от тех, кого они превратили в рабов и нежить?
– Двести, – твердо сказала Кармен, скомкав договор.
– Что-что? – переспросил зеленый коротышка.
– Ты будешь платить двести золотых монет в месяц. Каждой. Инженера моего уровня и артефактора ее, да еще и сработавшихся так, что дальше некуда, не так-то просто найти. А еще вы научите Хлою тем волшебным трюкам, которые она захочет у вас узнать. И торговаться можешь не пытаться. Я даже пьяная не поверю в радужные перспективы, которые рисует гоблин. А потому либо соглашайся, либо нет. И тогда мы поедем дальше и будем тихо и спокойно лить пушки и собирать пилорамы, на которых делают доски для кораблей.
Несколько секунд гоблин молчал.
– Это грабеж, – наконец сказал он. – Но я согласен, и не спешите радоваться. Это золото вы отработаете полностью, поскольку будете буквально похороненными под потоком техзаданий. Начнем прямо сейчас. Почему ваш шагоход ни с того ни с сего взорвался, если его никто не поджигал? Повреждения, которые были нанесены мною, затрагивали только ходовую часть.
– Опять руны заискрили, стоило только потрясти как следует всю конструкцию, – вздохнула гномка-волшебница, во взгляде которой читалось жуткое раскаяние.
Видимо, она уже сожалела, что ее сестра не может вернуться в прошлое хотя бы на несколько секунд и потребовать триста или четыреста монет. Ведь если на двести золотых согласились почти сразу и не торгуясь, то можно бы было вести речь и о большей сумме.