Прошептал старое китайское заклинание, которое выкрикивают на полях, чтобы обеспечить хороший урожай, защитить его от разрушительной воли злых, завистливых богов.
– Плохой рис…
Потому что на длинную змею все-таки наступили.
Ее все-таки растоптали.
«Русские горки» навсегда исчезли с дальнего конца пирса.
То, что осталось от них, теперь усеивало берег, словно гигантские бирюльки. Но играл в них сейчас только большой паровой экскаватор – он фыркал, наклонялся, опускал ковш, подхватывал кости. Игра ему нравилась.
«Когда прекратятся эти смерти?» – всплыли у меня в памяти слова Кэла, которые я услышал всего несколько часов назад.
Глядя на опустевший конец пирса, на его скелет, с которого содрали шкуру, на быстро наступающий на берег туман, я почувствовал, как в мою спину впились холодные дротики. За мной снова кто-то следил. Я резко обернулся.
Но это преследовали не меня.
На противоположной стороне улицы я увидел А. Л. Чужака. Он бежал, глубоко засунув руки в карманы пальто, голова ушла в темный воротник, он все время оглядывался, как крыса, убегающая от собак.
«Господи, – подумал я, – наконец-то я понял, кого он мне напоминает».
По!
Известные фотографии и угрюмые портреты Эдгара Аллана с его высоченным матово-светящимся лбом, задумчивыми, горящими мрачным огнем глазами, обреченным скорбным ртом, прячущимся под темными усами; галстук под несвежим воротничком сбился набок на всегда судорожно напряженном горле.
Эдгар Аллан По.
Бежал По, бежал Чужак, оглядываясь на настигающий его бесформенный туман.
«Господи, – подумал я, – да этот туман гонится за всеми нами!»
К тому времени, как я дошел до венецианского кинотеатра, потерявший терпение туман уже заполз и туда.
Старый венецианский кинотеатр мистера Формтеня был замечателен тем, что оказался последним в мире построенным над водой и раскачивающимся на волнах, как речное судно.
Его фасад стоял на бетонной дорожке, ведущей от Венеции к Океанскому парку и дальше, к Санта-Монике.
Задняя половина кинотеатра выдавалась с пирса, так что под ней плескались волны.
В конце дня я остановился перед входом, и, когда поднял глаза, сердце у меня упало.
Обычного списка идущих фильмов не было. Я увидел только одно слово, выведенное огромными буквами высотой фута в два:
Меня словно в живот пырнули.
Я шагнул к кассе.