В октябре 2013 года Шведская академия наук, с 1969 года присуждающая премию по экономике памяти Альфреда Нобеля, объявила о решении разделить премию 2013 года между тремя специалистами по финансовой экономике – Юджином Фама и Ларсом-Петером Хансеном из Чикагского университета и Робертом Шиллером из Йеля. Для профессиональных экономистов выбор Нобелевского комитета стал неожиданностью: может показаться, что Фама и Шиллер утверждали прямо противоположные вещи. Широкая публика недоумевала – как можно давать премию ученым, занимающимся финансами после того, как мировой финансовый кризис оставил без работы миллионы людей?
Однако логика Нобелевского комитета понятна: выбор лауреатов подчеркивает и важность финансовой экономики, и ее сложность. История современного экономического развития показывает, что без развитого рынка капитала прогресс практически невозможен. Появление финансовых инноваций – ограниченной ответственности двести лет назад, кредитных карт в середине прошлого века, микрокредита в наше время – сделало богаче не только горстку капиталистов, но и сотни миллионов людей на всей планете. В то же время финансы очень сложны – и для ученых, и, тем более, для тех, кто работает на финансовом рынке.
Мало кому известно, что математика и физика ХХ века обязаны финансовой экономике целыми разделами. В первой известной работе Альберта Эйнштейна, опубликованной в 1905 году, рассматривалась модель броуновского движения частиц как случайный процесс. Однако аналогичная модель была описана в работе Луи Башелье, посвященной рынкам акций и опционов, на пять лет раньше! Кстати, вопреки распространенному представлению, многие финансисты-теоретики, вклад которых в науку, если судить по списку публикаций и наград, кажется чисто академическим, вполне успешно занимались торговлей на рынке. К примеру, Давид Рикардо, один из отцов-основателей современной экономики, был мультимиллионером. И каким печальным контрастом выглядят судьбы выдающихся российских экономистов ХХ века Николая Кондратьева и Евгения Слуцкого! Один был расстрелян по ложному обвинению, другой был вынужден оставить научную работу как раз в то самое время, когда его модели стали основой современной микроэкономики.