Перед ними стояла Аринка. Маленькая,
спокойная, сосредоточенная, и от того еще более жуткая. В глазах у
девочки плясало пламя. Закусив губу, она молча подняла руки. В
воздух взмыли камни, которыми дети кидались в Нюрку. Девочка чуть
потянула выставленные вперед ладонями руки на себя, и камни
послушно поплыли к ней. Вдруг она резко толкнула руки вперед, и
камни, словно брошенные сильной рукой, обрушились на нападавших.
Крича от боли и ужаса, дети бросились врассыпную.
Аринка присела перед плачущей Нюркой
и погладила ее по голове.
- Больно тебе? – убирая ее руки от
головы, спросила она.
- Больно… - всхлипнула Нюрка,
потирая заплывающий фиолетовым глаз и размазывая кровь, обильно
текущую из рассечённой раны под бровью.
- А ты не плачь. Ты боль-то в комок
собери и мне дай.
Обалдевшая Нюрка раскрыла рот.
- А это как?
- Потом научу. Давай глаз тебе
полечить попробую?
- Ну полечи…
Аринка, закусив губу и нахмурив
брови, свела вместе ладошки и начала медленно-медленно разводить
их. Когда между ладошками появилось маленькое пламя, она, держа его
в горсти, протянула эту руку к Нюркиному заплывшему глазу. Нюрка
испуганно отшатнулась.
- Ты спалишь меня!
- Нет, не бойся. Оно боль
сожжёт.
Зажмурив в ужасе глаза, Нюрка
позволила девочке делать, что та захочет. Но пламя действительно не
обжигало. Пальчики Аринки были холодными. Она водила ладошкой по
лицу девочки, и боль уходила.
Осмелев, Нюрка открыла один глаз.
Лицо Аринки было сосредоточенным, губы шевелились, будто что-то
шептали, между черных бровей пролегла складка, в карих глазах
метались красноватые отблески, будто глубоко внутри них горел
огонь.
Рука Аришки переместилась на
разбитую коленку, а спустя время на вторую. Нюрка с удивлением
разглядывала свою пыльную, в разводах крови и грязи ногу – от раны
не осталось и следа. Вылечив и второе колено, Аринка отстранилась
от Нюрки, усевшись прямо в пыль на дороге, и обняла колени руками,
опустив на них голову.
После случившегося Арина стала
гораздо реже появляться в деревне. Иногда она выходила погулять с
Нюркой, или на речку они бегали купаться, но видели ее все реже и
реже. И все реже и реже на красивом личике девочки появлялась
улыбка. Чаще она была серьезна и сосредоточена, и, как и Левониха,
все больше сторонилась людей.
Спустя несколько дней, в полнолуние,
Юля неожиданно проснулась. Комнату заливал призрачный голубоватый
свет, рисующий пугающие тени на стенах и мебели. Побоявшись, что
свет может помешать спокойному сну дочери, она тихонько встала и
задернула шторы. Вернувшись в постель, протянула руку, чтобы
поправить девочке одеяло, и вдруг резко начала шарить по кровати в
поисках дочери. Лерки не было.