• Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «О молитве в прещение глада думано уже довольно времени; но что-то долго с сею мыслью носились. Листок, взятый в типографии, который вскоре получите при указе, посылаю Вам. Можете, не ожидая указа, приступить к употреблению в Лавре, Вифании и Махре» (Письма преподобному Антонию. С. 73–74. № 76).
31 января. Резолюция на записке эконома Чудова монастыря о причине преломления древка хоругви во время крестного хода: «Властям взять в толк, что о сем надлежало донести в свое время; что верный в мале и во мнозе верен будет, а не верному в мале и во мнозе верить нельзя; что всякая утайка означает или хитрость, или небрежность, качества, которыя не украшают подчиненных и не обеспечивают начальства» (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 70. № 4447).
1 февраля. Резолюция на прошении священника с причтом, старостой и прихожанами о разрешении устроить новые иконостасы в церкви с представлением рисунков иконостасов: «Древние иконостасы состояли преимущественно из святых икон, а не из золоченых игрушек… Не довольно хорошо, что место для изображения евангелистов назначено низко: изображение святых неприлично ставить близко к ногам предстоящаго» (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 8–9. № 4311).
5 февраля. Письмо обер-прокурору Св. Синода С. Д. Нечаеву: «Не могу отпустить себя ко сну, не сказав Вам, Милостивый Государь Стефан Дмитриевич, мира и не испросив себе от Вас мира, который, после разговора прошедшего утра мог оставаться под сомнением. Найдется ли причина раскаяваться мне в изъявленном мною мнении, сие может открыться из спокойного рассуждения об оном. Теперь я прошу от Вас прощения в чувстве огорчения, которое возбуждалось во мне от заключений, которые слишком неожиданно выводимы были из моих слов. Как при том Евангелие велит мне заботиться не о том только, чтобы я не имел ничего на брата, но когда, говорит, помянеши, яко братъ твой имать нечто на тя, то шедъ, смирися съ братомъ твоимъ. Надеюсь, что по сей заповеди буду принят, когда иду к Вам по сей заповеди» (Письма. 1895. С. 169. № 172).
7 февраля. Резолюция на консисторском определении о дворовом человеке, раскаявшемся в намерении к убийству: «Поелику подсудимый, взяв намерение к убийству, без всякого постороннего побуждения оное оставил, но и за намерение оставленное изъявил желание понести наказание ссылкою в Сибирь… Случай сей, представляющий не дело преступления, а побеждение в мысленной брани, подлежит не суду по правилам, постановленным на преступления, делом совершившияся, по разсуждению духовному. Для уврачевания, очищения и умирения души, глубоко уязвленной, оскверненной и смущенной тяжко злым намерением, послать подсудимого в Песношский монастырь, чтобы он там, под руководством назидательного старца, провел сорок дней в посильном посте и молитве» (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 9–10. № 4312).