Уайльд поерзал, пытаясь поудобнее устроить толстый зад на жестком деревянном стуле.
– Итак, что делает в Лидвилле печально известный Док Холидей?
– Старается быть не столь известным.
– Я серьезно, – намекнул Уайльд. – Дуэлей не предвидится?
– Надеюсь, нет.
– Уверен, вы шутите.
– Взгляните на меня, – раздраженно произнес Холидей. – Я умираю: чахотка меня истощила, я и ста тридцати фунтов не вешу. Зубоврачебную практику продолжать не могу, потому что дантисту не положено харкать кровью в лицо пациентам, – он пристально посмотрел на Уайльда. – В Лидвилле есть хороший санаторий – когда окончательно сдам, переберусь туда.
Холидей перевел дыхание.
– Я приехал сюда умирать, мистер Уайльд.
– Простите, – извинился англичанин, – не знал.
– Черт, вы, наверное, один такой.
– Я ничего не слышал о местном санатории, – признался Уайльд.
Холидей закашлялся в платок.
– Говорят, есть и другие, не хуже. Сюда я приехал, поверив россказням, будто местный воздух на высоте десяти тысяч футов очень чистый. Так-то оно так, – скривился Холидей, – да вот только никто не удосужился предупредить: воздух здесь такой разреженный, что даже птицы не летают, а ходят по земле.
Уайльд кивнул и улыбнулся.
– Как-нибудь я украду у вас эту фразу.
– Дарю. Могу и заразой поделиться.
– Вы меня восхищаете, – сказал Уайльд и, достав из кармана тонкую сигару, закурил. – Как-нибудь обязательно напишу о вас пьесу.
– Для британского читателя? – спросил Холидей. – Хотите потратить впустую время и деньги – лучше приходите в «Монарх».
– Вы хозяин заведения?
– Владею им на паях.
– Тогда почему не назвать его «У Дока Холидея»? И сделать большую яркую вывеску?
– Моей смерти желают с полсотни человек, – ответил Холидей. – Зачем облегчать им задачу?
– А вы, – Уайльд подался к нему через стол, – правда совершили все убийства, что вам приписывают?
– Вряд ли.
– Не могу понять, – приглядевшись к Холидею, заметил Уайльд, – шутите вы или нет.
– Если верить слухам, – с улыбкой произнес Холидей, – то я в один день убил двух человек, которых разделяло пять штатов. Сплетники, поди, думают, что я разъезжаю по стране на Аристиде.
– Аристид? – переспросил Уайльд.
– Фаворит первого Кентуккийского дерби. Мой друг Бэт Мастерсон уверяет: скоро эти скачки прославятся.
– Бэт Мастерсон? Что стрелок может знать о скачках?