– Какого еще?.. Ну… пожалуйста, пригласите…
– Федор Иванович! – повысив голос, позвал Трегрей.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась похожая на картофелину бугристая голова, коротко и скверно остриженная. Кучмина откашлялась.
– Проходите, кто там… – резковато пригласила она.
Обладатель картофелеподобной головы – мужичок лет пятидесяти в ветхом пуховике с нашитыми на груди китайскими иероглифами, – не решившись открыть дверь полностью, протиснулся бочком и, уминая в руках кепку, торопливо бормотнул:
– Так я это… все видел, значит…
– Что – все? – с уже откровенной враждебностью резко уточнила следователь. Лицо ее как-то осунулось, в глазах появился хищный крысиный блеск. – Что – все?!
– Ну… все. Как приехали, как батю евонного, Женькиного, то есть, утюжили… Как потом гараж подзорвали…
– Вы понимаете, что за дачу ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность?
Федор Иванович испуганно посмотрел на Олега.
– Опасаться нечего, – с совершенным, каким-то даже скучноватым спокойствием сказал Олег.
– Понимаю… – судорожно крутанув кепку, выдохнул Федор Иванович, глядя на Трегрея, а не на следователя.
– Идите! – отрывисто бросила Кучмина. – Вас вызовут, когда понадобитесь.
Мужичок еще не успел покинуть кабинет, когда следователь все-таки не сдержалась.
– Не лез бы ты не в свое дело… – почти не разжимая губ, процедила она.
Федор Иванович услышал это. Он завяз в дверном проеме, втянул голову в плечи и снова устремил на Трегрея беспомощный взгляд.
– Я ведь говорил уже, – сказал ему Олег. – Мы берем вас под свою защиту. Бессомненно, вам нечего опасаться. Подождите меня в коридоре с Никитой, хорошо?
– Берете под свою защиту, значит? – явно через силу усмехнулась следователь, когда мужичок вышел. – Вы и ваши соратники?
– Я и мои соратники.
– Те, что пока на свободе остались? – Кучмина снова улыбалась, но не так, как раньше, а как-то неловко, стиснуто – едва удерживая улыбку на губах.
– И те, что на свободе. И те, кто скоро к ним присоединятся.
– Вы в этом уверены?
– Бессомненно.
– Почему же? Очень интересно…
– Почему? Ну, извольте…
Подполковник Елизавета Егоровна Кучмина вознамерилась было, перебив Олега, вставить еще что-то свое, но вдруг с изумлением поняла, что горло ее окаменело. И в тот же момент сознание ее будто раздвоилось. Она ясно видела этого Олега Гай Трегрея сидящим на стуле. Невысокого, темноволосого худощавого парня вполне заурядной наружности. Но при этом она чувствовала, что Олег Гай Трегрей поднялся на ноги. Он поднялся на ноги и словно бы стал выше ростом… И больше… Таким большим стал Олег Гай Трегрей, что заполнил собой все пространство кабинета. Тот Олег, который остался спокойно сидеть, молчал. А тот… другой Олег, который теперь был везде… заговорил. И слова, которые он говорил, врезались прямо в мозг Кучминой с устрашающей, небывалой отчетливостью, такой отчетливостью, что им, этим словам, нельзя было не поверить.