– «дороги богов», дерево столба гроздьями украшали созвездия треугольников. Скрестив ноги, старуха закрыла глаза. В голове стучали барабаны – сначала робко, еле слышно… затем – настойчивей. Их зловещий рокот то нарастал, то, напротив, отдалялся, превращаясь в мерное гудение.
…Машина. Старый «Бьюик» с безжалостно содранными боками, в смеси ржавчины и блеклой синей краски – он незаметен ночью и не столь соблазнителен для бродячих патрулей: полиция обожает отбирать автомобили «для нужд отечества». Она отлично видит «Бьюик» – каждую вмятину на дверце, облезшие шины… так, словно стоит рядом с этой ржавой рухлядью. За рулем – водитель, местный, из Гонаива, вцепился в руль, аж руки дрожат. А вот на заднем сиденье – белый. Она взялась пальцами за седые виски, качнулась поближе к митану. Нет, точно белый. Ха, они здесь редкость. Кто по своей воле поедет на забытый богами остров, где давно съели всех бродячих собак, а самые добрые люди расправляются с врагами, надев им на шею «ожерелье»? Старуха до боли зажмурилась, всматриваясь в черты его лица. Пожилой, лет за пятьдесят. Морщины. Мягкие волосы с изрядной долей седины. С брюшком, но это нормально в его возрасте. Одет по-клоунски, как и большинство белых в тропическом климате – застиранная красная майка с эмблемой «Кока-колы», бейсболка и полинявшие до рвотной бледности джинсы. «Бьюик», дребезжа, окружил себя облаками мучнистой пыли – он свернул на дорогу из белых камешков. Ох, как должно быть их сейчас трясет. Визитер борется с позывами тошноты в горле: майка прилипла к телу, словно залитая сиропом, на зубах хрустит белесая пыль. Он считает секунды – ждет, пока появится у порога хунфора.
Нет никаких сомнений. Он едет к ней.
Примерно с пару минут мамбо пыталась проникнуть в мысли незнакомца, но это ей не удалось. Какой-то сумбур: нагромождение идей и планов, смерть, разрушение, и нечто сладкое, наподобие пальмового сахара. Нет ничего понятного. Ладно, парень сам расскажет. Ведь очень скоро он будет здесь.
Дверь не скрипнула – ее в хунфоре попросту не было. Шагнув из душной ночи в полутемное святилище, незнакомец машинально вытер пот со лба.
– Комо йе! – сказал он, обращаясь к старухе, сидящей у митана.
– Па пи маль, мвен контан коннен, – ответила та и перешла на английский. – Благодарю за показную любезность, но я неплохо владею наречием белых. Пусть это и не твой родной язык… однако он ведом тебе, не так ли?