За те месяцы, что я вел хронику скандала вокруг Prudential, у меня появилось целая армия помощников из числа ее менеджеров. Едва только руководство компании готовилось известить Комиссию по ценным бумагам и биржам, что затребованные документы отыскать не представляется возможным, как ко мне поступали копии этих документов. Стоило верхушке Prudential собраться за закрытыми дверями, чтобы обсудить, как сохранить в тайне какие-нибудь из грозящих компании судебных тяжб, как меньше чем через неделю я уже узнавал и о повестке дня совещания, и о принятых решениях, и о самих исках.
Для борьбы с утечкой конфиденциальной информации Prudential избрала довольно забавный способ. Кто-нибудь из ее топ-менеджеров периодически выступал по внутренней громкоговорящей связи, подвергая нападкам мои разоблачительные статьи, чтобы это услышали тысячи сотрудников. В итоге я мог безошибочно определить, когда в очередной раз руководство компании разражалось критикой в мой адрес; казалось, Prudential специально рекламировала мои скромные труды перед лицом тысяч моих потенциальных источников информации. В последующие дни мой телефон разрывался от бесчисленных звонков менеджеров и рядовых сотрудников отделений компании по всей стране, и каждый спешил выложить подробности и свои соображения по поводу известных им случаев злоупотреблений, которых я сам мог так никогда и не раскопать.
В своих тщетных попытках притушить скандал топ-менеджеры Prudential никак не могли взять в толк, что лучший их союзник в этом деле – правда. Перестань они упорствовать в отрицании того, что было общеизвестно в Prudential, и многим из тех, кто сливал мне внутреннюю информацию, просто нечего стало бы рассказывать. Если бы у топ-менеджеров хватило смелости открыто признать свою ответственность за все возмутительные вещи, которые творились в компании, им еще удалось бы сберечь доброе имя Prudential как организации, кредо которой – честность и достоинство, а не увиливание и обман.
И даже более того – им не пришлось бы тогда иметь дела с моей книгой, ее бы просто не было. Хорошо помню момент, когда я окончательно убедился в том, что написать ее необходимо. Это произошло в дни, когда Prudential все-таки удалось договориться со стороной обвинения и добиться соглашения об отсрочке судебного преследования. В рамках этой договоренности компания признала правомерность обвинений в нарушении закона и обмане клиентов, и ей было назначено нечто вроде режима пробации. Возвращаясь с судебного заседания, я жаждал узнать, какова будет реакция топ-менеджеров Prudential, что они скажут теперь, когда фирма призналась в своих грехах? Однако в телефонном разговоре со мной один из них решительно опроверг факт признания Prudential своей вины, указав, что это была всего лишь сделка. А потом добавил, что любой в Prudential знает, что компания не делала ничего противозаконного.