Всплеск рук Ирины.
– Учительница, видите ли, дура! – Последовало обращение к Вадиму, сарказм и вопросительно-въедливый взгляд, правда, выдали сомнение в надежности и решимости товарища к урегулированию чего-либо: – Обратите внимание, мужчина, ваш сын о себе возомнил. Между нами, это ваш сын, мужчина!
Мужчина, оказывается, сидел на тахте и, грациозно раскачиваясь, с кожей уйдя в творчество популярной группы, мычал:
– Девушка Прасковья, из Подмосковья…
Раздался звук, он обнаружил в дверях фигуру младшенькой (Настасья существовала в позе: руки были уперты в поясницу, головка запальчиво вздернута):
– Боже мой, о чем ты, мамочка! Ты совершенно не можешь иметь голос, поскольку по теории этого… э-э… извините, субъекта (указующий жест совершил сальто, он – негодование) отнюдь не числишься человеком. Я полагаю, мы даже и не курицы.
– Не поняла! – Произнеслось врастяжку, почти басом, руки воинственно, как у дочери, уперлись в бока, взгляд Ирины на субъекта струился исподлобья. – Как это даже не курицы?
– Мам, – резко изменил тактику Артем, – там теогия одна. Совегшенно, газумеется, дугацкая – без истогички, я думаю, не обошлось… – Обернулся к сестре, прошипел: – Наушница.
Настасья обиженно развернулась, показывая полную несовместимость с социумом, и красноречиво вышла – голос, однако, донес скорбное:
– В каких условиях приходится существовать!
– Артем! – помпезно воскликнул папа, вытягиваясь в струну. – Будем иметь уважение к женщине.
– Нет, я требую объяснений (поза Ирины стала более чем угрожающая)! Я чувствую заговор!
– Иришь, – Вадим шел винтом, – издержки интернета, отсутствие целенаправленного отбора. Это возрастное.
Настя, оказывается, ничуть не уходила, а совершала некий маневр, ее прелестная мордашка высветилась в дверном проеме. Выразилась отрывисто и ехидно:
– Ха… ха… ха – я смеюсь и падаю!.. – Торжественно, олицетворяя картину крайней безнадежности, возвестила: – В его возрасте Билл Гейтс заработал миллионы!
Артем процедил Насте:
– Змея, змея, змея.
Вадим волновался:
– Не станем уподобляться… будем кооптироваться во имя…
Ирина монотонно и настойчиво, тыча указательным пальцем в пол и упершись туда же взглядом, настаивала:
– Я требую объяснений… сиюминутно… я – требую!
Артем хило цеплялся за позиции:
– Двойку мне истегичка ни за что влепила – узугпатогша.