Среди воевавших были двое: Рахмиел-Мойше Богопольский из Голты и его кровный враг, Нахмен-Лейб Голтянский из Богополя.
2
Пусть вас не удивляет и не вызывает вопросов, что Рахмиел-Мойше голтянин и зовется Богопольским, а Нахмен-Лейб – богополец, а зовется Голтянским. Я, например, знаю некоего Черкасского, живущего в Белой Церкви, и некоего Белоцерковского, живущего в Черкассах. Затем я знаю некоего Таращанского, живущего в Кременчуге, и некоего Кременчугского, живущего в Тараще. Казалось бы, чем плохо, если бы Черкасский, который, наверное, родом из Черкасс, жил в Черкассах, а Белоцерковский – в Белой Церкви, Таращанский – в Тараще, а Кременчугский – в Кременчуге? Но если бы каждый человек был привязан к своему городу, что бы тогда было со всем миром? Однако возвращаемся к 3 мая 1882 года.
Нахмен-Лейб Голтянский, который всю свою жизнь прожил в Богополе, должен был как раз второго мая, в ночь на третье, ночевать в Голте. И надо же так случиться, что он попал в протокол, составленный урядником, – и это послужило доказательством того, что он голтянский житель. Вот как бывает, когда одному суждено счастье, а другому несчастье!
Конец ознакомительного фрагмента.