Он улыбнулся, крепче сжимая в руках ночник. Сомнения и страх развеивались, уступая место решимости. Сможет ли он убить, чтобы сохранить свою тайну? Тайну своего отца? Тайну целого мира? Захочет ли он этого? И как далеко готовы зайти те, кто собирается ему помешать.
Бадди затаился, услышав шаги незнакомца. Он даже перестал дышать.
Камила приближалась к закрытой двери, убеждая себя, что все, что ей нужно, – это повернуть ручку и заглянуть за этот дьявольский занавес, к которому вдруг привела ее судьба. Всего один шаг. Осторожный шаг. Камила затаилась, прислушалась. Ничего. Даже не слышно, как Бадди храпит во сне. Последнее насторожило ее, но отступать она не собиралась. «Если уж начал что-то делать, то доводи до конца, иначе превратишься в неудачника, не способного сделать шаг без страха совершить ошибку», – так, кажется, говорил один знакомый в Калифорнии… Или это было уже здесь, в Неваде? Камила тряхнула головой, решив, что это не имеет значения. «Главный смысл сказанного – если что-то начал, то доводи до конца», – решила она и открыла дверь.
Сладкий запах химикатов усилился. Камила почувствовала, как у нее заслезились глаза. Она зажмурилась.
Бадди крепче сжал во вспотевших руках светильник и занес его над головой, готовясь нанести удар. «Убить человека. Убить человека. Убить человека!» – звенело погребальным звоном у него в голове.
Знал ли он, открывая старые дневники отца, что все закончится именно так? Да он и сейчас не готов поверить в это! Лишить человека жизни, чтобы сохранить тайну старого, выжившего из ума алхимика?! Но зачем же он продолжает все эти опыты? Зачем пытается закончить то, что не успел закончить отец?
Черная, непроглядная тьма застлала все вокруг. Бадди зажмурился, но тьма была не только снаружи – тьма была и внутри него. Тьма, окружавшая черную открытую дверь в пустоту, в смерть, в безнадежность, откуда нет выхода, но… Но все это лишь прелюдия, преддверие того, что скрыто завесой отчаяния и вакуума. Вселенские холод и мрак не бесконечны. Да, теперь Бадди знал это. Даже у тьмы есть глаза, если долго вглядываться в нее. Чистые голубые глаза. Невинные глаза. Глаза ребенка, матери, влюбленного. Глаза, которые были самым прекрасным, что мог видеть Бадди за свою жизнь. Так казалось ему, когда он увидел их впервые.