– Изучаете? – улыбнулась она, заметив мой взгляд. Я тоже
улыбнулся.
– Не пойму, честно ответил я, – почему псы ада Вас
слушаются.
– Я тоже не могу понять, – ответила она, – почему
они Вас любят.
– Ну это как раз понятно, я покупаю им жареных поросят.
Собаки как известно любят желудком.
– Только не эти.
Разговор шел ни о чем. Словно мы как два разведчика
встретились на нейтральной полосе и пробуем друг друга прощупать.
Без вражды, но и без излишней доверительности. Мы были союзниками,
не были врагами и единственное что нас объединяло это любовь собак.
Нас таких разных и таких мало понятных для окружающих. И тут
меня поразила одна единственная мысль.
– Она как и я не отсюда! Мы не из этого мира. Вот в чем
дело. – Наверное на моем лице что-то промелькнуло. Она пошире
раскрыла глаза и в них впервые промелькнул огонек интереса, едва
уловимый, который можно было принять за собственное воображение и
тут же погас.
– Ведьма умеет сдерживать эмоции – подумал я и хорошо их
прячет. – Это школа. Ее учили. Кто? Ад? Навряд ли. Там нет
специалистов по адским псам. Тогда кто? Синдикат? Но к ней ниточка
от туда не тянется. Или тянется?
Я не знал что и предположить, но мои размышления прервала Тора,
принявшая облик моей служанки Рабе, которая в свою очередь приняла
облик Торы и сидит в замке Тох Рангор.
Девушка стремительно вошла в пещеру. Вот она, не умела так тонко
как Ведьма скрывать свои чувства. Ее глазки вспыхнули, кожа на
щеках покрылась румянцем и она хотела броситься ко мне, но под
взглядом Ведьмы остановилась.
– Вы хотели видеть мою воспитанницу, тан. Вот она.
Оставляю вас одних. – Она резко встала и стремительно вышла.
Тора-ила осталась стоять на месте в нерешительности.
Я встал улыбнулся и галантно поклонился – Добрый вечер, Ваше
высочество.
Эльфарка прикусила нижнюю губу. В глазах ее вспыхнул и погас
гнев. Она величаво прошла к креслу, где сидела до этого Ведьма и
села. Расправила складки на платье и подняла взгляд на меня. И тут
я понял, что я болван. Не такой встречи она ждала. А я… А я
понимал, что приблизив ее к себе я совершу большую ошибку.
Понимать-то понимал. Но сердце мое сжало в тиски и заболело. Нудно,
тоскливо, словно из него медленно, как из раны вытекала кровь. Надо
было что-то делать, а я застыл истуканом с глупой натянутой улыбкой
на лице.