- Я понимаю, - понурилась Инга, вспоминая, как услышав Асины вопли: «Это я во всем виновата» в момент, когда раненого Яра оперировали, не сдержалась и резким тоном подтвердила эту фразу.
- Вот и умница, - во все тридцать два улыбнулся Глеб. – А теперь рассказывай, что там у вас сегодня было. Со всеми подробностями, особенно интимными.
- Это еще зачем?
- Нужно же мне знать, как дальше действовать и насколько далеко мы продвинулись, - аргументировал Левицкий.
- Такое ощущение, что ты мой сутенер, - хмыкнула подруга.
- О да, детка, - пошло подмигнул он. – Вот только ты товар эксклюзивный и отдам тебя особенному клиенту за самую высокую цену – жизнь.
Инга расхохоталась. Неудивительно, что этого человека она любила почти так же, как и родного брата. Словно прочитав ее мысли, он добавил:
- Блин, Ингусь, надеюсь, этот спектакль долго не продлится. Иначе меня Яр убьет. Да и целоваться с тобой как-то… Не обижайся, но я словно сестру целую. Почти инцест, блин.
- Зато несчастная любовь нам с тобой не грозит, - развеселилась Инга. А где-то на грани сознания буйствовало беспокойство: как же этот дурдом воспринял Ярослав? И не сделали ли они только хуже?
- Ты не отвлекайся, рассказывай давай!
- А что тут рассказывать-то? – не хотела колоться девушка.
- Инга! – прикрикнул он.
Пришлось делиться впечатлениями и выводами от этого дня. И кто бы сомневался (словно она могла рассчитывать на что-то иное), Глеб заржал, громко и от души.
- То есть мы сейчас нашему зануде основательно подпортили репутацию? Ты просто исполнила мою мечту детства, спасибо. А ты у нас, значит, теперь изменщица? А я наглый, молодой, коварный любовник? Мне нравится эта композиция. Это будет еще веселее, чем я думал!
Инга закатила глаза – в этом был весь Глеб. Для него жизнь очень часто превращалась в игру, порой на грани допустимого. Он любил режиссировать ситуации, обожал наблюдать за реакциями людей, да и в своих песнях он тоже был на грани – нормальности и безумия. У Левицкого, как у алмаза, было множество граней – и каждая из них была настоящей. Таких, как он, либо любишь, либо ненавидишь. Третьего просто не дано.
- Я тебя сейчас тресну! Ты хуже любой сплетницы!
- Не ворчи, дай позлорадствовать. Я, может, всю жизнь мечтал понаблюдать за тем, как всезнающий Ярослав Строганов тыкается, как слепой котенок.