К сожалению, соблюдать режим дня вознамерился не только он. Коварный пояс вновь озадачил лёгким уколом, и уже через минуту, как сознание ни боролось с сонливостью, организм провалился в оздоровительный сон.
За отрезком в два часа, окончившимся очередным вводом пробуждающих лекарств, последовал огромный всплеск аппетита. И второй обед не показался чрезмерным. Скорей Петру даже не хватило, и он бы потребовал добавки, но не успел это сделать. Послышался издевающийся голос генерала Жавена:
– Ну ты и жрать мастак, Пришелец! За один раз слопал то, что тебе прежде на месяц хватало. Тут к тебе в гости академик Серов просится, примешь?
– Нет! – пришлось заявить категорично, хотя поболтать со стариком землянин в иной ситуации ни за что не отказался бы. – У меня слишком много дел в Интернете.
– Ну как знаешь, терминал тебе включат точно по времени…
Включили. Первые же попытки выйти тотчас в открытую сеть показали огромное наличие фильтров, блоки предварительной цензуры и следы деятельности целой группы специалистов, контролирующих каждое написанное слово. В результате любое отправленное во всемирную сеть сообщение, модерировалось, видоизменялось, по сути, чуть ли не на сто процентов, обвешивалось «прилипалами» и «троянами» и только после этого отправлялось в путь.
Но ожидать чего-либо другого узнику было бы бессмысленно. И так данные поблажки для него выглядели нереальными в своей щедрости. А то, что придётся изгаляться, мудрить и обманывать, он предвидел заранее. И даже для подобных случаев у него имелись отличные заготовки, на которые рано или поздно соратники просто обязаны отреагировать.
Следовало лишь запастись терпением и действовать согласно инструкциям, самим себе и составленным.
Но день шёл за днём, а никакого явного проблеска надежды на возможный побег не проскакивало. Бомбардировка многочисленными сообщениями всеобщей почты подействовала. Соратники откликнулись, дали знать, что они поняли о сути беды своего лидера, но дальнейшая «переписка» и «обмен информацией» грозились затянуться на месяцы. Потому что каждый намёк на место своего содержания приходилось вуалировать под такой грудой никчемной, отвлекающей информации, что впору было осатанеть от собственного бессилия. Но иначе никак не получалось, фильтры и цензура вычищали всё ценное и важное из переписки.