Ни есть, ни пить Летте уже не хотелось. Она велела отдернуть полог и, отправив фрейлину отдыхать, долго любовалась игрой огненных переливов на углях, вспоминая, как ее отец любил играть с раскаленными угольками, перебирая их длинными и крупными пальцами, словно стекляшки. Горечь потери таяла от этих бликов, словно до ее сердца через многие мили и годы дотянулись эти ласковые теплые пальцы и попросили прощения.
За то, что не дал тепла, когда оно было так нужно в детстве.
За то, что разлучил с родной матерью.
За то, что не обучил, не долюбил.
За то, что отдал чудовищу без сердца.
За то, что умер...
Потом девушка с трудом выпила полчашки горячего травяного варева с медом и, разомлев от тепла, мгновенно уснула.
* * *
Она очнулась как от толчка. Ей показалось, что она проспала всего несколько минут, но угли уже потухли и остыли, не искры уже не играло, и в комнате царила тьма и духота. И как-то сразу вспомнилось, что спальня — глубоко под землей, что над головой — многопудовая толща камня, окон нет и быть не может, и воздуху поступать неоткуда.
А потом Летта ощутила, как подкрадывается холод, словно невидимое живое существо, трогает ее лицо ледяными иглами. Сердце отчего-то судорожно забилось пойманной птицей, теряя ритм. Голова закружилась, а по телу поползло странное оцепенение.
Принцесса, замерев под одеялом, попыталась ущипнуть свое бедро. Не получилось — помешала плотная рубашка и вязка шерстяных чулок. Но легкого движения оказалось достаточно, чтобы развеять оцепенение, и Летта натянула шубу до носа.
Теперь ей почудилось во тьме чье-то еле слышное дыхание, а мягкий мех шубы от ее дыхания превратился в ледяные иглы — такой лютый холод царилв спальне. И еще принцессе казалось, будто ледяные змеи тычутся в мех, замораживая его до хруста, пытаются пробраться под одеяло, но Эбигайл перед уходом его добросовестно подоткнула, укутав и ноги госпожи, и щелка не находилась.
— Кто здесь? — сдавленно прохрипела императорская невеста — горло перехватил спазм ужаса.
Губы тоже заледенели.
Тьма, наполнявшая комнату так плотно, что уже невозможно было дышать, грузно пошевелилась, и Летта нырнула под одеяло с головой, сжавшись в комочек.
Неожиданно в дверь грохнул тяжелый кулак или сапог, и глухо донесся встревоженный голос Яррена:
— Ваше высочество! С вами все в порядке? Леди, посторонитесь, я ломаю дверь, она заледенела.