Лешка не удержался:
– А зачем серебрить золото?
– О, это великая фантазия Фаберже, и в его исполнении получается нечто необыкновенно красивое.
Судя по физиономии, такой ответ моего помощника не удовлетворил и про себя он решил, что это глупая богатая блажь.
Я снова включился:
– А деньги, Алла Андреевна, сколько там было?
– Когда вскрыли, разумеется, ничего, только кое-какая документация. А должно было быть два миллиона долларов.
– Вот тут я опять прошу поточнее. Ваш муж держал в сейфе два миллиона долларов?
– Надо объяснить кое-что, только вы меня не перебивайте.
Она чуть опустила голову, сосредотачиваясь… тонкие привлекательные черты, но жестковатые.
– Муж позавчера продал одну из двух своих фирм. Вернее так: ООО, где семьдесят процентов принадлежали ему и тридцать партнеру, – в меня вдруг уперлись ее с большими зрачками глаза – неприятный испытующий взгляд: – Я на днях встречусь с Николаем… с информацией поэтому, которую сейчас сообщу, прошу обращаться осторожно.
Ого! Просто угроза, а под «Николаем», естественно, подразумевается Моков.
Я ответил, с дружелюбной улыбкой:
– Мы всегда осторожны на предварительном этапе следствия.
Слова понравились.
И еще чуть подумав, она продолжила говорить:
– Муж владел двумя фирмами – риэлтерской и по рекламе. Обе успешные. Риэлтерская состояла еще долевым участником в строительстве двух жилых домов. Реклама, вы знаете, активно сейчас развивается, и он решил сосредоточиться на ней, а вот ту продать. Но обе стороны были заинтересованы минимизировать стоимость покупки-продажи по официальному договору. Два миллиона стали доплатой к формально указанной в договоре сумме.
Такое сообщение не сделалось новостью, теневой наличный расчет вообще преобладал – никто не хотел ничего показывать при сумасшедших гайдаровских налогах и полной неясности, что они там еще придумают.
Женщина, однако, сочла нужным дать пояснение:
– А покупатель – родственник одного из крупных чиновников Ельцина… вы понимаете.
Я кивнул с выражением, что вполне понимаю. Публика эта тащила уже очень по-крупному. Верховный Совет (тогда еще не Дума) – первый и самый честный из всех составов парламента – скоро начнет бить во все колокола и будет расстрелян уже через девять месяцев.
Она неожиданно обратилась к сыну:
– Ты опять забываешь пить витамины!