Видя упрямство гарнизона, Сурхай-хан стал готовить лестницы, фашины, чтобы с их помощью проникнуть во внутрь укрепления. Овечкин оказался находчивым офицером. В частности, он использовал Чирагскую мечеть, находящуюся в двух шагах от укрепления молельню и минарет занимали 40 добровольцев под командой прапорщика Щербины. Захватив мечеть, Сурхай-хан мог оказаться у стен укрепления. В связи с этим горцы стали непрерывно атаковать позицию Щербины. Бои за мечеть шли в течение двух дней. И настал такой момент, когда прапорщик понял, что дальнейшая оборона погубит всех его людей. По его приказу все солдаты покинули мечеть, кроме 4-х стрелков-добровольцев, которые с Щербиной взобрались на самую верхотуру минарета, откуда противник был виден как на ладони. У них было достаточное количество патронов, чтобы частою стрельбою наносить урон противнику. Понимая, что мечетью овладеть прежним способом невозможно, по приказу Сурхай-хана был сделан подкоп под минарет. Замысел удался – минарет рухнул на землю. Просто удивительно как охотники-добровольцы во главе с Щербиной уцелели, отделавшись легким испугом. Восхищенный их поведением, Сурхай-хан решил оставить пятерку в живых. На предложение сложить оружие, солдаты разрядили оружия, но и сами пали под ударами сабель. Эту кровавую сцену видели защитники Чирагского укрепления.
Еще трое суток продолжалась осада. Еще имелись в достатке боеприпасы, продукты, еще надежны были стены обороняющихся, а вот запасы питьевой воды катастрофически иссякали. Кое-кто дрогнул, понимая, что в пору будет выкинуть белый флаг. Но были и такие, кто, невзирая на смертельную опасность, пользуясь наступлением темноты, делал попытку спуститься к Чираг-чаю. «Некоторым из этих смельчаков, – сказано в истории Апшеронского полка, – удавалось набирать воды в манеры, но большая часть поплатилась за это головой[4].
Вот в такое сложное время получил рану комендант Овечкин. Не теряя присутствия духа, штабс-капитан подбадривал своих подчиненных. В какой-то момент он заметил, что часть людей, впав в панику, заколебалась, сникла, перестала упорствовать.
Призвав таких к себе, он напомнил, что, будучи с ними, он получил две раны, не один раз водил их в атаку и никогда не давал повода к трусости.
Заканчивая свою речь, Овечкин добавил: «Уж если Вы решили опозорить имя русское, то прежде пристрелите меня – и тогда делайте что хотите…