Вывел как-то Вахтанг Багратидзе своего сына на окраину горного селения и сказал:
– Мамука, сын мой, ты видишь эти великолепные горы?
– Вижу папа.
– Мамука, ты видишь реку Кура, которая берет свое начало в этих благодатных горах?
– Да, папа.
– Мамука, ты видишь эту зеленую долину, которая расположилась на берегах Куры?
– Вижу, папа.
– Мамука, ты видишь отары жирных овец, пасущихся высоко в горах и кушающих зеленую, сочную травку?
– Конечно, папа. Зачем спрашиваешь?
– А знаешь, ли ты, Мамука, что бывает с зеленой, сочной травкой, которую скушала овца?
– Знаю, – ответил Мамука. – Она превращается в вонючие зеленые лепешки.
– А знаешь ли ты, Мамука, что бывает с этими зелеными лепешками потом?
– Их смывает дождем в Куру, папа.
– А что Кура потом делает с этими лепешками?
– Она несет их в виноградники расположенные в долине.
– А знаешь ли ты, Мамука, что виноградники так хорошо цветут именно потому, что Кура питает их растворившимися в воде овечьими лепешками?
– Не знаю, – Мамука задумался. – Наверное, так и есть, папа.
Отец долго и пристально посмотрел на своего низкорослого, невзрачного сынка.
– Запомни, Мамука, сын мой, – наконец сказал он. – Дерьмо всегда спускается с гор! – изрек Вахтанг Багратидзе и, развернувшись, пошел прочь, громыхая по булыжникам стоптанными кирзовыми сапогами.
– Зачем, папа? – крикнул ему вслед Мамука.
– Что бы в долине зацвели виноградники, сынок, – не оборачиваясь, ответил отец.
Это был урок первый.
Мамука закончил школу. Мать собрала ему небольшой потертый кожаный чемодан, доставшийся в наследство еще от деда, вернувшегося с этим чемоданом с Великой Отечественной Войны, положила туда пару выходных штанов, двое теплых хлопчатобумажных подштанников, три чистых фланелевых рубашки, новые туфли, с наказом надевать только по праздникам, носки и кепку.
Пока мать собирала чемодан, в комнату вошел отец, достал из кармана пухлую пачку червонцев, и протянул ее сыну. Мамука, считавший себя взрослым и умным с гордым видом потянулся за деньгами, но в самый последний момент отец выпустил пачку из рук и купюры с шелестом, как прошлогодние листья рассыпались по полу.
– Собирай! – приказал отец.
Мамука понял, что ему сейчас придется встать на колени и ползать по кухне, поднимая деньги.
– Не буду! – с вызовом произнес Мамука и вздернул подбородок к потолку.