Под старой иссохшей чинарой сидел сморщенный старик, держась за свою отполированную до блеска клюку.
– Здравствуй, дядя Вано, – медленно проговорил Мамука.
– Ты вернулся, Мамука? Не опорочил ли ты имени своего отца за эти годы?
– Нет, дядя Вано. Я сделал все, как он меня учил. Я вернул имя, богатство и славу нашему роду. Я трудился в поте лица, смиряя гордыню и собирая деньги по крупицам. Папа может мной гордится…
– Славный Вахтанг Багратидзе…
– Багратиони, – вежливо поправил Мамука старика.
Дядя Вано внимательно посмотрел на Мамуку так и не потерявшими зоркость глазами и кивнул:
– Правду говоришь, Мамука, – согласился он и продолжил. – Славный Вахтанг Багратиони умер семь лет назад и похоронен на нашем сельском кладбище вместе со своей женой, которая не вынесла разлуки и умерла через месяц поле него. Я покажу тебе могилу, Мамука, сын Вахтанга.
– Горе мне, горе, – покачал головой Мамука.
– Не печалься, – ответил ему дядя Вано. – Все мы когда-нибудь умрем.
– Даже ты, дядя Вано? Но ты же Вечный Дед!
– Даже я, Мамука! – кивнул старик. – Даже я…
Мамука встрепенулся.
– А где же Гога? Мой троюродный брат? Я привез ему саблю, как он и просил! – Мамука приподнял футляр с самурайским мечом.
– После того, как ты уехал, Гога пошел в горы за хворостом и упал в ущелье. Его так и не нашли. Наверное, вода унесла тело в долину. Мать его долго потом горевала… – покачал головой дядя Вано.
– А тетя Тамара?
– Тетя Тамара перебралась в долину вместе со всеми, когда разорилась ферма и здесь стало нечего делать. С тех пор я о ней ничего не слышал…
– А ты почему остался, дядя Вано?
– Я пустил здесь корни, сынок, как и эта чинара. Что я без корней?
– Дядя Вано, – Мамука понурил голову. – А я так и не смог пустить корни. Это плохо?
– Ты князь Багратиони, – ответил дед. – Твои корни не здесь. Ищи их в другом месте.
– Ты мудр, дядя Вано.
– Я стар, – усмехнулся старик.
– Прощай, дядя Вано.
– Прощай Мамука. И помни. Потерять легче, чем найти.
– Я запомню твои слова… Вечный Дед.
– Запомни сынок, запомни…
Мамука открыл футляр, достал самурайский меч и с размаху воткнул его в чинару над головой старика. Затем развернулся и пошел прочь, сгорбившись чуть больше обычного, совсем как его отец пятнадцать лет назад…