Коли уж зашла речь о внешности Джонса, скажу сразу, – я так и не смог понять, темнокожий он или белый. Цвет кожи у него напоминал кофе с молоком, и я никогда не спрашивал, загар это или африканские корни дают о себе знать. В общем, Джонс был смуглый, и, думаю, этого довольно, чтобы вы смогли нарисовать себе его портрет.
– О чем горюешь, сынок? – спросил Джонс. – Или, может, о ком-то горюешь?
«Да, мне есть о ком горевать, – подумал я. – О самом себе». А вслух спросил:
– Вы грабить меня пришли?
Вопрос, конечно, был бредовый, но тем явственнее он свидетельствовал о том, как я одичал и изверился в людях.
Брови у старика поползли вверх. Он заглянул мне за спину, в мою нору, и скептически хмыкнул.
– Грабить? Гм… у тебя там мебельный гарнитур или телевизор, которые мне отсюда не видно?
Я не ответил, только потупился. Почему-то от шуток незнакомца мне сделалось еще муторнее. Но, похоже, его это не волновало.
Старик шутливо ткнул меня в плечо.
– А ну-ка взбодрись, юноша! – сказал он. – Во-первых, ты выше меня ростом и крепче, так что грабить тебя я не собираюсь. Во-вторых… не поверишь, но в том, что ты не обременен излишком барахла, есть свои плюсы.
Я воззрился на незнакомца в недоумении, а он продолжал:
– Тебе ничто не угрожает. Ни я, ни кто другой не смогут тебя ограбить, потому что с тебя и взять-то нечего. – Он помолчал, всмотрелся в мое лицо и не увидел и тени улыбки. Напротив: я злобно насупился.
Тогда старик сменил тактику:
– Слушай, Энди, если я обещаю тебя не грабить, можно мне угоститься баночкой колы, – вон у тебя там запасец. – Он показал в глубину норы. Я молча пялил на него глаза. – Так да или нет? Угостишь? Пожалуйста!
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – подозрительно спросил я.
– Кстати, меня можешь звать просто Джонс, – прозвучало в ответ.
– Ладно, но откуда вы выведали мое имя? И откуда знаете, что у меня есть лимонад?
– Подумаешь, задачка. – Старик пожал плечами. – Я тут гуляю взад-вперед и давно уже за тобой наблюдаю. И, раз ты регулярно совершаешь ночные налеты на чужие холодильники и промышляешь разный фураж у местных богатеев, так, думаю, и лимонадом запасаешься. Угостишь?
Мгновение-другое я переваривал его ответ, потом слазал в нору и вытащил две банки колы. Одну вручил старику, другую открыл для себя.
– Ты ее не тряс, нет? – с усмешкой спросил тот. Увидев, что я по-прежнему хмурюсь и на шутки не откликаюсь, Джонс вздохнул и сказал: «Господи, ну ты и тяжелый случай». Он удобно сел на песок, скрестив ноги. Открыл банку, отхлебнул лимонада и сказал: «Что ж, начнем, пожалуй».