– Слушай, друг. Как бы там ни было, тебе катит от трех до пяти. Мы предлагаем тебе сделку. Ты берешь на себя еще четыре-пять дел, а мы устроим тебя в приличную зону, с хорошими рекомендациями.
– Согласен, только все подряд дела я на себя не возьму, – заявляет наш подследственный. – Я вор с узкой специализацией, и дурная слава мне не нужна. Несите дела и дайте мне время, я выберу себе несколько из них.
Ему дают десяток нераскрытых дел, он отбирает себе пять. Начинается суд.
– Гражданин (называют фамилию, имя), вы признаете себя виновным в вышеперечисленных преступлениях?
– Нет, граждане судьи, не признаю. Меня оклеветали. Ни в одном из этих преступлений я не виновен. В то время, когда они совершались, я сидел в Иркутске по совершенно другому делу. Можете проверить.
Направляют запрос в Иркутск. Действительно, в это время «деятель» сидел по обвинению в карманной краже в камере №514, но за недостаточностью улик был отпущен. Махачкалинские сыщики были в шоке. Они то ли поленились проверить, где их подопечный находился в период совершенных преступлений, которые работники решили на него повесить, то ли забыли это сделать. Судьи посчитали, что, раз в четырех делах из пяти подсудимый точно не виновен, значит, и пятое сфабриковано. Хитрого и изворотливого вора отпускают прямо из зала суда.
Это история гуляла от одного двора к другому, обрастала новыми подробностями и в итоге стала красивой легендой. А один местный бард, знавший три аккорда на гитаре, сделал из истории песню куплетов на тридцать. Дворовая братва пела по вечерам в подъездах, пугая местных старушек, плевалась через щель в зубах и курила «Космос». Эта была наша форма протеста. Правда, против чего или кого мы протестовали, никто из нас не знал, но многие в итоге оказывались «в местах не столь отдаленных». Эта участь, вполне вероятно, могла постигнуть и меня, но я вовремя нашел применение для своего свободного времени, которое составляло в те годы 24 часа в сутки.
– Чтение книг – это старинный дагестанский обычай!
– Сейчас проверим!
– Халил, ты сейчас какую книгу читаешь?
– Тит Лукреций Кар. «О природе вещей»!
– Да он издевается!
– А ты сам начал!
По стране широкими шагами разворачивалась горбачевская перестройка. В магазинах пропала колбаса, и исчезли сигареты. Зато появились гласность и свобода. На нас, старшеклассниках, она отразилась следующим образом. В порядке эксперимента ввели свободное посещение большей части предметов школьной программы. Обязательными были точные науки и почему-то химия. Химию я не любил. Она меня – тоже. Из всего курса школьной химии помню только формулу этилового спирта – C2H5(OH). И то только благодаря одному анекдоту.