– Проворонил!
Малыш пристыженно заскулил, перевернулся над погибшими ростками. Тщетно. Понадобится две долгих недели, чтобы разросшиеся соседние растения закрыли пятно голой земли – свидетельство его нерадивости.
Семарглы аккуратно огибали человека, идущего кромкой поля. Маленький человек, человечий щенок, направлялся от реки к лесу. Он брел с закрытыми глазами, неуверенно, словно речной житель, выброшенный волной на землю. Тонкие светло-русые волосы намокли, липли к шее и плечам, ветхая рубаха, даже не подпоясанная, как положено у них, у людей, тоже промокла насквозь.
Щенок-семаргл хотел спросить вожака, почему человечий детеныш ходит вдоль поля в неположенное время, почему ступает странно и неуклюже, не так, как прочие люди. Щенок обязательно спросил бы, и, кто знает, может, они сумели бы приручить-выдрессировать человечка, играли бы с ним по утрам до самой Купалы. Ведь семарглов так мало в здешних краях, потому что мало полей, мало всходов, нет работы для крылатых псов. Но стыд за померзшие, погибшие по его вине побеги мешал малышу. Вожак, конечно, услыхал и так, но лишь ухмыльнулся, не счел нужным отвечать провинившемуся. Семарглы бледнели, растворялись в воздухе, еще чуть-чуть, и от них осталось одно куцее пушистое облачко над рекой, желтоватое по краям.
Маленький человек добрел до опушки, шагнул под широкие ветви крайней сосны, открыл глаза, огляделся и упал, как подкошенный, навзничь. Серо-голубые глаза с неподвижными зрачками доверчиво смотрели в небо, на легкую стайку желтоватых облаков. Испуганно застрекотала сорока, полетела ябедничать кому-то, жаловаться. Река позади поля вздохнула, потянулась ленивыми волнами. Ветер, шипя и присвистывая, ухватил облака, потащил вдоль берега до высокой ольхи, но устал и запутался в ветвях, разбившись на тысячи мелких судорог.
Богатый город Ладога, большой город. Куда до него новой столице – Киеву. Каменную крепость здесь рубили пришлые мастера, на три с лишком метра растут в небо ее стены да на три метра тянутся в ширину. Кто сам не видел, не поверит! Крепость стоит на остром мысу, с одной стороны катит седые волны Волхов, Ольховая река, с другой – добрая милая речка Ладожка. По берегам огромные сопки да курганы, могильники. В сопках князья лежат, дружинники лежат, охраняют город. Но никто не знает, где похоронен главный князь, Князь Рюрик, построивший эту новую каменную крепость.