Она подошла вплотную к дивану, стала надо мной, потом скинула халат и вся вытянулась. Я увидел ее. Всю. Стоящую. Во тьме. Силуэт. Нет, тело. Скульптура.
Эту скульптуру, это тело Петры в тот момент я запомнил на всю жизнь. Снизу вверх. Бедра, плоский живот, грудь, лицо. Нет, лица я не видел во тьме, только чуть светились глаза. Она видела, что я ее вижу, и ей это понравилось, я понял. Вот она склонилась надо мной, и ее грудь оказалась перед моим лицом. Две виноградные грозди, полные, сытые сентябрьские грозди, свисающие надо мной. Дразнящее «вот я, бери, открывай рот!»
Так прошла, верно, минута.
– Тебе хорошо? – послышался шепот. – Вот так хорошо?
– Да, – ответил я. – Ложись. – И протянул руку.
Петра улеглась, прижалась боком, обняла. Странно, мы молчали.
– Я тебя напугала, мой Петер? – опять услышал я тот же вопрос еще через минуту.
– Я понял, как люблю тебя, и, да, даже испугался.
– Нет-нет, так нени можнэ, так нельзя – любить и испугался!
– Любовь и страх несовместимы, – перевел я и усмехнулся: – А если так любишь, то боишься. Боишься потерять.
– Нэ-нэ, нени можнэ! – повторила Петра, но вдруг рассмеялась: – О, Боже, когда я близко с тобой, совсем близко, то опять перехожу на чешский – ну как себе говорю, с себе… с собой, да. Когда ты, то я с собой… Э, Петер мой, почему ты не делаешь это? Ты будешь меня брать? Я хочу, бери, да.
А я не мог. Нет, не физически, а… А как? И сейчас не могу выразить.
– Погоди, я сейчас, – шепнул, – еще немного.
Петра протянула руку и стала меня гладить.
– Всё хорошо, Петер, всё твое прекрасно, сильно… О, Дева Святая, как это много, большой как!.. Я хочу его целовать. Хочу. Можно? А как?.. Э, вот так.
Я почувствовал ее губы, стало жарко и холодно одновременно. Ледяной жар, так бывает? Не знаю, не помню.
Помню только, что вскоре лег на нее и перед тем, как раздвинуть ей ноги, стал целовать глаза. Чтоб она закрыла их наконец, чтоб они не светились, не прожигали меня…
Потом (когда – потом? И сколько вообще это длилось?), потом вдруг услышал шепот:
– Люшка пришла.
– Ты слышала?
– Да, дверь хлопнула.
– А я не слышал.
– Хорошая Люшка! Пришла когда надо… когда уже… когда я стала пани, а не дева, – Петра опять тихонько рассмеялась. – Мне хорошо быть твоей пани. Теперь я принимаю твои комплименты, мой Петер! Скажи мне: пани Новакова!