Но я не пустился в некий монолог, а спросил:
– Как твои пальцы?
Смешок. И далее:
– Хорошо.
– Ты играешь?
– Да-да, хорошо.
– А сила звука? Ты говорила, что плохо.
– Нэ-нэ, хорошо.
Понятно: врет, не хочет огорчать. Я разозлился
– Ну что ты заладила – хорошо, хорошо! Не води меня за нос, Петра!
– А, как? Води за нос – то е что?
– Фразеологизм. Значит, не хитри, не придуривайся, не ври.
– Хорошо, я не води тебя за нос. Я играю по легко, по немного… Тренинг, да. Дома.
– А в филармонии?
– Нэ. Туда не хожу. Ну пока. Я пока… э, официально больная, на справке от больницы. Имею право не работать. Филармония, оркестр – то е без меня.
– А зарплата?
– Нэ. Уже нет зарплаты. Но не страшно, отец пока… как раньше, всё хорошо.
Я понял. Этот наш эзопов язык мгновенно транслировался в нормальный. Привычная работа для мозга человека, живущего в условиях развитого социализма, тем более если общаешься с «нашим» иностранцем. Я понял: отец Петры пока на прежней работе, на прежнем месте. Значит, деньги в семье есть. А вот пальцы Петры, пальцы – как? Этого я не понял. Тренинг, она сказала. Значит, еще не всё в порядке. Выступления, конечно, отменены. С оркестром другой пианист. В октябре должна была быть поездка за границу. Ну была, конечно, но оркестр поехал без Петры. Это я знал. Тренинг. А настроение? Хуже некуда, похоже. И в Риме умирает ее кумир, ее идол, ее Бог. И что будет дальше с отцом, всей семьей – неизвестно. Милая картина!
Петра перебила стремительный поток этих мрачных мыслей:
– Петер мой, ты где? Ты меня хорошо слышишь? Скажи, что ты, скажи, я слушаю.
Я вспомнил:
– С Новым годом тебя! Дай Бог…
– А, и я тебе тоже. Бог, да, только Бог.
– И вот что, – вспомнил еще, – вот что… Я тут, понимаешь, рассказ написал, хочу тебе послать.
– О, хорошо, молодец! Ну скорей посылай мне, я буду ждать. Очень.
– Да, на днях пошлю.
– Хорошо, мой Петер, я рада. («Рада» с чешского можно понимать и как «люблю».) На схледанову, Петер! – слышится потом издалека. (А вот это означает «до свидания».) В ответ на что, как всегда при прощании, я говорю ей «спасибо»:
– Декуйи, пани! – и добавляю: – Мам те рад.
Последнее означает «я тебя люблю». Вот такой я знаток чешского.
А Петра отвечает, причем совсем уже тихо, ибо между нами – расстояния, да еще поделенные границей:
– Милу́́́́́́́́́́́́́́́́́́ю тэ! – И еще раз: – Милу́ю тэ!