– Захватим, – сказал Клеменчук и, взявшись за крупнокалиберный пулемёт, ощутил, как оружие послушно подчиняется малейшему его усилию. – Захватим, Жанок, никуда они от нас не денутся, – волна нервной энергии захлёстывала его, и ему не терпелось поскорее разобраться с беглецами.
– Я всё думаю о мадмуазель Белогорской, – сказал, улыбаясь, Марсо и посмотрел на Клеменчука. – Какое у неё богатое тело! А губки! Яркие, сочные!.. А ножки, ножки какие у неё! К таким славным ножкам я ещё ни разу не притрагивался, честное слово. Я бы с удовольствием сделал её своей любовницей. На некоторое время, разумеется.
– У тебя этих любовниц и так пруд пруди. Эта кралечка, конечно, хороша и может запудрить мозги, но такие, как она, мне не по нутру. Мне нужны цыпоньки без выкрутасов.
– А мне по нраву женщины утончённые. Как Белогорская, например. Я сразу положил глаз на неё, как только увидел.
– Ха, нашёл утончённую! Ошибаешься, Жан, эта баба – хитромудрая и ловкая бестия. И тебе она точно не достанется. Ты же слышал, что сказал Перфильев.
– Конечно, не достанется. Потому что нет времени. Будь оно у меня, я сумел бы её уговорить. Именно уговорить, а не… Я предпочитаю очаровывать женщин, чтобы они сами вешались мне на шею. В таких случаях мне остаётся только проявить снисходительность и не отталкивать то, что само идёт в объятия. Иногда я даже тяну время, чтобы помучить их перед минутами наслаждения. Одна-две ночи, и я начинаю подыскивать следующую пассию. Увы, они быстро надоедают своими капризами.
– И ты ни разу не был женат? – спросил Клеменчук.
– Нет, не был. Я считаю, что слишком молод для этого. И я всё ещё недостаточно обеспеченный человек. Да и зачем жениться, когда и так каждую ночь я сплю то с одной, то с другой. Скажу без ложной скромности: в искусстве обольщения, развив природный дар, доставшийся мне по наследству от моего папаши, я стал настоящим гутенмейстером, специалистом высшего класса. Ещё не было женщины, которая устояла бы под воздействием моего обаяния. Мой взгляд, мои слова пьянят их, а известно – охмелевшая женщина себе уже не хозяйка.
Жан Марсо взглянул на часы.
– Сегодня в десять вечера меня будет ждать такая мадам! Фигурой – настоящая Киприда! И не только фигурой. Жена одного банкира. Я три недели пел ей дифирамбы, она сдавала одну позицию за другой и нынешней ночью готова полностью капитулировать.