На горбатом мосту - страница 5

Шрифт
Интервал
То, что я есть, заставляет врастать в седло
Именно когда из него выбивают.
То, что я есть, словно летучая мышь,
Криком своим пробивая в пространстве дыры,
Слепо летит и слушает эхо. Лишь
Эхо – свидетель существования мира.
То, что я есть, желая себя разбить,
Мечется нелепо и неосторожно.
То, что я есть, – меня заставляет быть,
И тут изменить уже ничего невозможно.

«На горбатом мосту лишь асфальт да чугун…»

На горбатом мосту лишь асфальт да чугун,
Над мостом – проводов непонятный колтун.
Под горбатым мостом – всё бетон да гранит.
Воздух, скрученный эхом, гудит и звенит.
Только нежить-шишига[2] живёт – не живёт,
Чешет тощею лапкой мохнатый живот,
Утирает слезинку облезлым хвостом —
Под горбатым мостом, под горбатым мостом.
Будь ты крут и удачлив, а всё ж без креста
Не ходи лунной полночью мимо моста:
Скрипнет ветка сухая, вздохнут камыши,
В голове зазвучит: «Эй, мужик, попляши!»
И погаснет фонарь у тебя на пути,
И не сможешь стоять, и не сможешь уйти…
Тихо щёлкнут костяшки невидимых счёт —
И закружит прозрачных теней хоровод.
И пойдёшь ты плясать, сам не ведая где…
Всплеск – и только круги побегут по воде.
И ещё раз чуть слышно вздохнут камыши,
Вновь – бетон да гранит, и вокруг – ни души.

«Дождь прошёл, и асфальт запарил…»

Дождь прошёл, и асфальт запарил,
И сиреневым выдохом влажным
Сквозь чугунные листья перил,
Над неубранным сором бумажным
Через узкий оконный проём
Потянуло свежо и тревожно,
И невидимое остриё
Прикоснулось к душе осторожной.
И кольнуло печалью иной,
Из иного, далёкого лета,
Где незримым крылом за спиной
Чуть колышется воздух нагретый.
Где неистовая синева
С тополиной размешана вьюгой
И шальные, хмельные слова
На лету обгоняют друг друга,
Где сирень (ах, какая сирень!),
Словно облак душистый, клубится…
И трепещет лиловая тень
На невспаханном поле страницы.

«Угаснет род. Последний император…»

Угаснет род. Последний император
Бездетен. И ему уже давно
Аукнулись все безрассудства, траты,
Победы, пораженья. Всё равно
Ему теперь – а что же дальше будет
С империей, с законом. Что закон?
Он понимает, что его забудут
Ещё во время пышных похорон.
Сквозь штукатурку дней едва сочится
За каплей капля – память. И порой
К дождю ужасно ноет поясница,
И мучают не раны – геморрой.
Все говорят, что он в маразме. Право,
Ему ведь безразлично, кто ему
Наследует и по какому праву…
Да, он, конечно, болен. Потому
Следующая страница