Большая чёрная псина лежала под крыльцом и улыбалась, высунув язык, а по её брюху ползали какие-то мокрые слепые существа, похожие на больших мышей, и жалобно пищали. Чанга повернула к ним голову и начала вылизывать…
«Сейчас съест!» – подумал Рыжик и удивился: это было так непохоже на его подругу. Иногда в иностранных портах на корабль забегала крыса, и Чанга, догнав, душила её, но никогда не ела – брезговала. А сейчас, выходит, докатилась?
– Позор! Позор! – чирикнул Рыжик.
Но Чанга и не думала есть слепышей. Напротив, она лизала их с такой любовью, что уже и забыла про Рыжика. Разноцветные щенки (от чёрных, как мать, до белых в крапинку) ползали по её брюху, натыкались на соски и жадно, взахлёб, начинали пить. Когда все определились по местам и наступила тишина, мать закрыла глаза и, казалось, уснула. Вид у неё был измученный, но счастливый.
Только теперь Рыжик всё понял.
– С прибавлением! – чирикнул он и выпорхнул из-под крыльца. Он вновь почувствовал, что ещё не завтракал и, припомнив вчерашний день, полетел на ферму.
Навестив по очереди лошадей, коров, овец, воробьишка перекусил там и тут и даже проводил кормильцев до ворот. Хозяева выгоняли их пастись, а Рыжик подгонял ленивых:
– Чего чешетесь, сони ушастые? Живее, живее, никто у вас ничего не тронет.
Тут он, конечно, немного лукавил. Как только стадо покинуло ферму, Рыжик ещё раз прошёлся по кормушкам, но только для порядка, потому что наклевался вдоволь.
Выпорхнув на улицу, он увидел Серьгу. Старший матрос стоял на крыльце и потягивал свою трубочку.
– А, рыжий! – сказал он, завидев воробья. – Ну, как спалось на новом месте?
– У Чанги дети, у Чанги дети! – чирикнул воробей, но так глупо устроено человеческое ухо, что даже Серьга, который знал все языки на свете (понемножку), услышал только «чик – чирик».
Однако что-то в голосе Рыжика насторожило бывалого моряка.
– Ты чем-то обеспокоен, дружок? Ну-ка расскажи, расскажи мне! Я попробую понять.
– Чанга, Чанга! – чирикнул воробей так громко и чётко, что старый матрос… расслышал!
– С Чангой что-нибудь? – встревожился он и стал озираться по сторонам. – Странно, раньше она всегда встречала меня по утрам, а сегодня не видно. Не дурно ли ей стало со страусиных яиц?
– За мной! За мной! – чирикнул Рыжик и полетел к амбару.
– Клянусь акульей глоткой, он хочет мне что-то показать, – сказал моряк и поковылял вслед за воробьём.