«Свидание с настоящим американцем – это вам не хухры-мухры», – так думала вся моя школа. Тогда, 15 лет назад, массовый исход русских невест за границу только начинался, и я еще не знала, что в Америке нас называют «невестами по почте». А мы, по традиции, верили в сказки, все наши кулуары были забиты кумушками, живо обсуждающими как подруге соседки двоюродной сестры из Красноармейска несказанно повезло, и в нее влюбился заграничный принц, прилетел за ней, в ее трущобы, попутно решил проблемы всех ее родственников, как-то купив им всем машины и квартиры, а потом увез ее и ее пятерых детей от пятерых гражданских мужей «в заграницы». И живут они теперь на его миллионы, он их всех шестерых на руках носит и умоляет свою ненаглядную женушку родить ему еще парочку детишек. Может с кем-то где-то и случаются волшебные истории, но точно не со мной.
Наряд мне выбирался долго и скрупулезно, как все, что делает наш главный математик школы Нина Григорьевна. Окая на все гласные, она очень серьезно спросила:
– Ты кОкое белье одела?
– Обычное, я же в ресторане с ним встречаюсь.
– Ну и что? А может, после ресторана он тебя еще куда-нибудь пригласит. НОДО всегда быть готовой и не подвести нацию.
Последний штрих в мой самый лучший наряд – длинное, в пол, черное коктейльное платье с блестками (подходящее, как решила школа, к китайскому ресторану) внесла учительница английского языка Наталья Михайловна. Изящным движением она сняла свой стильный платочек с шеи и повязала его мне, отошла на полшага назад, полюбовалась результатом и выдала:
– Витка-а!!! Да куда он от такой красавицы денется? На, я тебе свой домашний номер телефона нацарапала, если что не поймешь, смело звони.
– Но у него есть переводчик.
– Вот когда он захочет остаться с тобой наедине, переводчика не будет.
«Конечно, – подумала я, – мы же не Есенин и Айседора Дункан».
Американец мне не понравился сразу: старше меня на 15 лет, но выглядит еще старше, невысокий, толстенький, лысый с седой бородкой и очень светлыми, почти бесцветными, глазами за стеклами очков. Все, что я так не люблю в мужчинах, – очки, лысина и борода – объединилось в одном флаконе. На дворе стоял март, то есть лютый зимний месяц для американцев, поэтому одет он был в баварскую охотничью фетровую шляпу с фазаньим пером и длинное черное пальто а-ля Владимир Маяковский. Под пальто оказались брюки на широких подтяжках, что придавало ему сходство с Карлсоном.