. К тому моменту на фронтах погибло уже не менее 7 миллионов советских военнослужащих.
В ноябре, на Тегеранской конференции, Рузвельт, к большому огорчению Черчилля, за его спиной сообщил Сталину, что наряду с высадкой в Нормандии состоится и вторжение на юг Франции – операция «Энвил»[36]. Черчилль и Брук сопротивлялись исполнению этого плана с той минуты, когда американцы его придумали. Для проведения «Энвила» союзникам пришлось бы забрать все резервы и все накопленные ресурсы у своих армий в Италии, а это похоронило бы мечты Черчилля о продвижении на Балканы и в Австрию. Черчилль видел, к чему приведет решительное наступление Красной армии. Его пугала советская оккупация Центральной Европы. Рузвельт же, напротив, убедил себя в том, что если не враждовать со Сталиным, а быть с ним обходительным, то вполне возможно рассчитывать после войны на длительный и прочный мир. Основой поддержания мира будет служить задуманная им Организация Объединенных Наций. Президент видел, что Черчиллем руководят в первую очередь реакционные побуждения – и имперские, и геополитические. Рузвельт был уверен, что, когда Европа будет освобождена с помощью американцев, она должна будет сама разобраться в своих делах.
На Тегеранской конференции Сталин остался доволен самыми твердыми заверениями союзников в том, что вторжение через Ла-Манш произойдет ближайшей весной. Однако дремавшие в его душе подозрения пробудились снова, когда он узнал, что до сих пор не назначен верховный командующий. Эти сомнения не развеяло даже формальное назначение Эйзенхауэра. 22 февраля он получил донесение от Гусева, советского посла в Лондоне: «Мы слышали от многих, особенно от английских и американских журналистов, что согласованные в Тегеране сроки открытия второго фронта могут передвинуться с марта на апрель, а то и на май». Когда же Рузвельт наконец написал о том, что назначен день «Д», сталинский министр иностранных дел Вышинский[37] вызвал поверенного в делах США в Москве, чтобы выяснить: какое число обозначает буква «Д» в этом названии?
Накануне великого события Черчилль направил Сталину письмо, считая, что западные союзники вот-вот начнут понемногу выплачивать свой долг за жизни многих и многих советских людей: «Я только что возвратился после двухдневного пребывания в штабе генерала Эйзенхауэра, где наблюдал за войсками, погружающимися на суда… С большим сожалением генерал Эйзенхауэр был вынужден отложить операцию на одну ночь, но прогноз погоды претерпел весьма благоприятные изменения, и сегодня ночью мы выступаем».