Под прицелом четырех накрашенных глаз я села «нога на ногу», выпрямила спину и завела мысок сапога за щиколотку. Эти клуши с их животами и ляжками, если и рискнут сесть так же, снесут по цветному яйцу и будут уволены из охраны.
– Да-да! – Раздался через пару минут знакомый вальяжный голос из-за белой двери без номера.
– Проходите, – хором спели охранницы, качнув хохолками.
Белый кабинет был загроможден черной мебелью. В торце длинного стола улыбался седой мужчина в черной кожаной рубашке. Его белая голова на фоне черного шкафа выглядела сугробом. Две расстегнутых пуговицы рубашки выпускали седую пену волос на грудь, в усы, в брови и на голову. Глаза тоже были словно в пелене – бесцветные и тусклые. Мужчина встал, опершись о стол толстыми пальцами в золотых печатках.
– Так вот ты какая, журналистка! Приятно, приятно…, – он вывалил пухлую ладонь и кожаный живот, надвисавший над остроносыми замшевыми туфлями. – Проходи, проходи, присаживайся!
– Здравствуйте, Анатолий Михайлович, – официально поздоровалась я и присела на черный стул.
– Ну, ну, – он зашел мне за спину и опустил руки на плечи, – я ценю вежливость, но давай без лишнего официоза. Я человек из народа. Простой как лапоть! – Заухал он смехом, проминая пальцами мои плечи.
– Я всего лишь поздоровалась.
– Да ты ершистая! – Хлопнул он меня по плечам. – Это хорошо, это хорошо…
Он вышел из-за спины, поглаживая живот. – Ну, вот что, журналистка. Мы сейчас с тобой перейдем в другое помещение, я девочкам сказал накрыть. Я ведь ждал тебя. Поговорим, познакомимся, пообщаемся. Пойдем.
Приобняв за плечи, он вывел меня из кабинета, но возле двери убрал руку и мимо вжавшихся в насест цветных куриц прошел на шаг впереди.
В противоположном конце коридора за белой дверью с золотой цифрой «11» оказалась столовая. Низкий овальный стол был уставлен тарелками и тарелочками с закусками. Анатолий Михайлович критично оглядел сервировку.
– Девочки, спасибо! – Крикнул он в пустоту внутренней двери.
Оттуда выбежала девочка лет пятидесяти в синем платьице, с услужливой скороговоркой.
– Все хорошо, Анатолий Михайлович? А чайничек? Сейчас поставить?
– Да, да, хорошо. Чайничек? Можно, да. А сыр то где, милочка? Я же просил сыру!
– Ах! – Всплеснула руками милочка. – Виновата! Приготовили, да забыли поднести! Одну секундочку, уже даю!