отсек, все это воплощал наглядно. Низкие стенки, которые якобы помогали целиком сосредоточиться на работе, были обиты мешковиной, точно любой другой материал рисковал намекнуть на более экзотическое времяпрепровождение. Она полтора года проторчала в конторе, где считалось, что из всех материалов, изобретенных человеком и природой, сотрудникам надлежит целыми днями созерцать мешковину. Грязную мешковину, такую, что погрубее. Закупленную оптом мешковину, бедняцкую, бюджетную. О господи, сейчас подумала она; увольняясь, она поклялась не видеть, не трогать и вообще забыть напрочь о существовании этой ткани.
Мэй и не рассчитывала увидеть ее вновь. Часто ли мы сталкиваемся с мешковиной – ну, после девятнадцатого века, за порогом скобяных лавок девятнадцатого века? Мэй думала, что больше не придется, однако вот она, мешковина, – в мешковине весь ее новый офис, и от этой картины, от этой затхлости глаза у Мэй наполнились слезами.
– Мешковина тухлая, – пробормотала она.
За спиной раздался вздох, затем голос:
– Я уже думаю, что это была так себе идея.
Мэй развернулась – перед ней стояла Энни: кулаки сжаты, изображает надутого ребенка.
– Тухлая мешковина, – передразнила Энни и расхохоталась. Отсмеявшись, выдавила: – Фантастика. Спасибо тебе большое, Мэй. Я знала, что тебе не понравится, но хотела посмотреть, до какой степени. А ты чуть не плачешь. Господи, извини.
Мэй перевела взгляд на Ренату – та задрала руки: мол, не бейте.
– Это не я! – сказала она. – Меня Энни подговорила! Я ни при чем!
Энни удовлетворенно вздохнула:
– Мне этот отсек пришлось покупать в «Уолмарте». А компьютер! Сто лет онлайн искала. Думала, у нас в подвале завалялось какое старье, но вот настолько древнего уродства во всем кампусе не нашлось. Ой блин, ты бы видела свое лицо.
У Мэй гулко стучало сердце.
– Ты на всю голову больная.
Энни изобразила растерянность:
– Я больная? Я вовсе не больная. Я здорова как бык и прекрасна.
– Ты из кожи вон лезла, только чтоб я расстроилась? Дикость какая.
– И тем не менее. Так на вершины и лезут. Тут главное – спланировать, тут главное – реализовать. – Она подмигнула Мэй – вылитый разъездной торговец, – и та не сдержала хохота. Энни совсем психованная. – Все, пошли. Я тебе устрою экскурсию.
* * *
Шагая следом, Мэй напоминала себе, что Энни не всегда была топ-менеджером в «Сфере». Каких-то четыре года назад Энни училась в колледже и на лекции, в столовку, а также на ерундовые свидания ходила в мужских фланелевых пижамных штанах. Энни, как выражался один из ее парней – а парней у нее было много, все моногамные, все достойные, – была