– А я уже битый час пытаюсь вам это запретить, поскольку граф Хага желает сохранить самое строгое и непроницаемое инкогнито. Узнаю, черт возьми, дурацкую суетность лакейских душонок! Не корону вы чтите, а себя, пользуясь для этого нашими экю!
– Я и в мыслях не допускаю, – колко парировал дворецкий, – что ваша светлость всерьез говорит о деньгах.
– Ну что вы, сударь, – в некотором смущении запротестовал маршал. – Деньги! Да кто говорит о деньгах! Прошу вас, не надо ставить все с ног на голову, я только хотел подчеркнуть, что не желаю, чтобы здесь упоминали о короле.
– Но, господин маршал, за кого вы меня принимаете? Неужто вы считаете, что я способен на столь необдуманный поступок? Никто не собирается упоминать о короле.
– Тогда не упрямьтесь и приготовьте обед к четырем часам.
– Это невозможно, господин маршал, так как в четыре еще не прибудет то, чего я жду.
– Чего же вы ждете? Какую-нибудь рыбу, как господин Ватель[1]?
– Вот еще, при чем тут Ватель, – пробормотал дворецкий.
– Вам, кажется, не по вкусу такое сравнение?
– Да нет, просто благодаря удару шпагой, которым он покончил с собой, господин Ватель приобрел бессмертие.
– Ах, так вы полагаете, что ваш собрат заплатил за славу слишком дешево?
– Нет, ваша светлость, но подумайте сами: сколько таких же, как я, дворецких мучаются, сносят обиды и унижения гораздо худшие, нежели удар шпагой, и тем не менее не обретают бессмертия!
– Но не думаете ли вы, сударь мой, что для бессмертия нужно быть либо членом Академии[2], либо мертвецом?
– Коли на то пошло, ваша светлость, лучше уж оставаться в живых и исполнять свой долг. Не стану я умирать и исполню свой долг так же, как это сделал бы Ватель, будь господин принц Конде чуточку терпеливее и подожди он еще с полчаса.
– Но вы же посулили мне какие-то чудеса? Весьма ловко с вашей стороны.
– Нет, ваша светлость, никаких чудес.
– Чего же в таком случае вы ждете?
– Вы действительно хотите знать, ваша светлость?
– Еще бы! Мне очень любопытно.
– Я жду, ваша светлость, бутылку вина.
– Бутылку вина? Объяснитесь же! Это становится интересным.
– Дело вот в чем, ваша светлость. Его величество король Швеции, я хотел сказать, его сиятельство граф Хага, не пьет ничего, кроме токайского.
– Как! Неужели в моих погребах не найдется токайского? Если так, то эконома надо гнать в три шеи.