Ярмир поморщился – рана под колетом снова дёрнулась болью.
Глаза зверя блеснули лунным светом, лапы спружинили.
– Ярмир! – Нейджа кричала, но её крик был далёким, будто просачивался из другого мира, – если ты убьёшь зверя…
«Ты убьёшь себя», – прошептал Ярмир в унисон с прерывающимся голосом Нейджи и в последний миг отвёл клинок. Жаль, он был так близок к победе…
Чёрная тень метнулась к Ярмиру. Он не защищался – лишь открыл объятия. «Умру как Андэль», – подумал Ярмир и рухнул, придавленный горячим телом. Вспыхнула острая боль в груди. Спину выгнула судорога. И Ярмир вдруг забыл, кто он.
Он чувствовал запёкшуюся на боку рану, промокшую от крови шерсть, чувствовал звериную ярость, удивление, досаду – кто-то слабый ворвался в его жизнь, принёс боль, и Ярмир не мог покончить с этим слабым, остановить его.
Он лежал беспомощный, погребенный под тяжестью звёздного неба, в груди не осталось воздуха. Он хотел быть далеко отсюда, но очередная судорога подбросила, заставила впустить внутрь черноту, пропитаться ею.
И он был заблудившейся мыслью, занесенной в незнакомый мир. Грезил свободой, мечтал открыть дверь тюрьмы, на которую когда-то согласился сам. Принимал тысячи обликов – мог обернуться зверем, человеком, камнем, ветром. Чужие личины. Чужая земля.
* * *
Осколки его звезды упали на континент, и вместе со звездой он раскололся на сотни частей. Ему нужно было время, нужна была сила. Но не хватало голоса – чтобы сказать, рук – чтобы взять, и ног – подойти поближе. Он начал играть с пространством – проникал в людские мысли, строил из обрывков образов дома, родные земли, разрушал, создавал заново. Это вызвало лишь страх. Раньше его не замечали, теперь – намеренно избегали.
А потом пришёл Брутвиг. Первый, кто сумел разглядеть его. Борьбы не было. Был договор. Брутвиг просил безраздельную власть над людьми. А взамен обещал лучших сынов континента. Он согласился. И взял у Брутвига ещё кое-что – сделал внутреннюю сущность кнежа своим внешним обликом. Остатки родной звезды обнесли высокими стенами. А его стали звать Зверем.
Первого зверя не видел никто. Но второй и третий, а потом двойники по всему континенту, уже обладали сильным смертоносным телом, вылепленным из страха и ярости дворянских сынов. Он пил юные жизни, жадно глотал знания и отдавал взамен то, что каждый заслуживал. Достойные выходили живыми, но оставляли свою силу и уносили частичку его самого. У слабых нечего было брать, кроме страха, – тех юношей он убивал, смакуя предсмертный ужас. Кто бы ни выиграл, Зверь выживал. Как можно убить то, чего нет? Чёрная тень большого хищника растворялась в пространстве замка – двойник исчезал до следующего героя.