– Правда? – насмешливо-ироничный тон.
Внезапно магистр поднялся, в следующее мгновение я
оказалась зажата между ним и столом, и, убрав мои волосы
с левого плеча, Риан наклонился, чтобы, почти касаясь губами
моего виска, зло прошептать:
– Взгляд – твоя ошибка. Один-единственный взгляд.
Я замерла. Риан тихо рассмеялся, обнимая меня одной рукой,
свернул свиток, а затем, скользнув губами по моим
волосам, прошептал:
– Всего вам темного, адептка.
Отпустив потрясенную меня, он вышел из кабинета, весело
помахивая списком с восстановленными банковскими счетами. Уже
из кабинета леди Митас я услышала его громкое:
– И да, даже не надейся на отчисление,
дорогая.
А я точно знаю, что там сидит леди Митас! И кажется,
не только она одна.
Из кабинета лорда-директора я выходила не менее
пунцовая, чем алый ковер на его полу, правда, несмотря
на откровенное смущение и злость, мне почему-то стало
намного легче и плакать уже не хотелось. И дело
не в том, что отчислять меня не будут.
Пройти мимо леди Митас, у которой после столь громкого
заявления лорда-директора из руки выпало перо и теперь
на каком-то явно важном документе расплывалось пятно,
оказалось непросто. Но ладно секретарь – у дверей
стояла леди Орис, и вот ее взгляд мне запомнится надолго.
– Темных вам, – пробормотала я
и стремительно покинула секретарскую.
* * *
В коридоре долго стояла, пытаясь прийти в себя. Потом
медленно направилась к выходу из административной части
и, едва вышла на порог, остановилась вновь, подставляя лицо
яркому весеннему солнышку.
Весна!
Третий день сегодня, и склоны уже покрылись зеленью, кусты,
едва скинув снежные хлопья, расцвели, деревья зазеленели, первые,
самые нежные цветы робко пробивались сквозь опавшую и примятую
растаявшим снегом листву. Как же красиво! И так
сказочно-волшебно! Никак не могу к этому привыкнуть.
Загреб севернее Ардама, у нас весна сменяет зиму
в течение шести дней, здесь же все происходит
за три. И праздник смерти зимы – действительно
прощание со снежной красавицей, ведь, сколько ни выпадет
снега в последнюю ночь, поутру с первыми лучами уже
по-весеннему теплого солнца все растает. Оттого и празднуется
смерть зимы до самого рассвета. Приграничье – край
суеверный, у нас говорят: «Последним снегом умоешься –
от всех хвороб избавишься».
– Ровнее, ровнее поднимай! – раздался крик магистра
Тесме.