Она пошла к раковине, а потом будто спохватилась:
– Если хотите, я буду ждать вас к ужину. Я еще помню свой первый вечер здесь. Прежняя прислуга оставила меня ужинать одну, за этим самым столом. Жуткое было ощущение. Не знаю, о чем мы станем говорить, но если я могу вам помочь…
– Спасибо вам большое. Одиль кивнула.
Удивительно, подумалось Блейку, у «капитана», оказывается, есть сердце…
Эндрю вышел из замка и пошел по дорожке. Вскоре до него перестал доноситься шум воды в раковине. Сумерки сгущались, деревья уже были неразличимы и казались большой темной массой. Блейк никогда не любил выходить из дому в это время суток – «между волком и собакой», как говорила Диана по-французски. Всегда в момент, когда солнце садилось, если он был вне дома, если рядом не было родных, он ощущал грусть и одиночество. Чтобы немного взбодриться, он глубоко вздохнул и прибавил шагу.
8
Если часть поместья – та, что находилась перед замком, – была устроена вполне классическим образом: газоны, аллеи, симметрично расположенные живые изгороди, явно нуждавшиеся в том, чтобы их подстригли, то часть позади замка представляла собой пышно разросшийся сад: по обе стороны длинной центральной лужайки тянулись цветники и деревья. Это обширное пространство со множеством укромных уголков лежало между двух лесистых холмов. Эндрю трудно было изучать рельеф местности в лучах заходящего солнца, к тому же он иногда спотыкался о попадающиеся на тропинке камни. Он миновал обвитую зеленью беседку и заброшенный вольер и наконец увидел домик с освещенными окнами, приютившийся под высокими ясенями возле заросшей травой клумбы.
Блейк сошел с дороги и двинулся напрямик через клумбу. Подойдя к двери, он услышал громкие голоса и звуки борьбы. Дрались двое мужчин. Грохотала опрокидываемая мебель. Эндрю отпрянул от двери. Крадучись он подошел к окну и осторожно заглянул внутрь. Он никого не увидел, а между тем голоса звучали все злобнее. Ссора, по всей вероятности, происходила в соседней комнате. Чтобы в этом убедиться, он пошел вдоль фасада к другому окну.
Аккуратно переступив через грядку, приложил ребро ладони к стеклу и прищурился. Вдруг чья-то рука грубо схватила его за предплечье и заломила руку за спину. Эндрю застонал от боли. Он почувствовал под подбородком что-то холодное. Кто-то прошипел ему в самое ухо: