Помню, когда я, начинающий издатель, познакомился с Адель (в те времена она походила на прелестного черного котенка), то говорил ей, что, если мне удастся напечатать великолепный роман, написанный талантливым автором, чьим творчеством я искренне восхищаюсь, если этот роман будет исключительно благосклонно встречен критикой, переведен на шесть языков и принесет мне кучу денег, – я в тот же день закрою лавочку.
В дальнейшем мне случалось выполнить все пункты этой программы, но по отдельности, с разными книгами. Так что я продолжаю…
Сегодня утром длина пути от дома до работы составила ровно 749 шагов. Подсчитано лично мной.
Рукопись Кувера лежит на моем рабочем столе. Чья-то белая рука освободила для нее место в самом центре, очевидно, на тот случай, если мне взбредет в голову похоронить ее под одной из бумажных груд – моих Пизанских башен, моих Абу-Даби. Внезапно меня посещает кошмарное видение: мой стол в ближайшем будущем, на котором нет ничего. Кроме небольшого плоского предмета с черным экраном на гладкой столешнице орехового дерева. Опустевшие стеллажи, доживающие свои последние дни. И – никаких запахов, кроме моего собственного. Может, повесить на стены пару-тройку фотографий с книгами в стиле ретро? Например, Кертеса? Или красоток с бабеттами, делающих вид, что поглощены чтением карманной книги? Никаких больше монбланов рукописей, никаких пачек писем на компьютерной клавиатуре… Только записки-стикеры от Сабины: «Отменить заказ на бумагу», «Разорвать договор с типографией», «Побывать на похоронах брошюровщика», «Постараться не загибать уголки страниц», «Не швырять книгу об стену, даже самую плохую», «Спрятать бумажную книгу в дальнем ящике стола, вместе со свечой, на случай, если отключат свет», «Перестать быть собой».
Под скрип кресла задираю ноги на кипу журналов «Книжный мир». Кувер. Сборник рассказов. Менье будет счастлив в очередной раз в подробностях изложить мне свою теорию о не продаваемых ни при каких обстоятельствах книгах. Я стану на защиту Кувера, настаивая на его принадлежности к Организации электронной литературы. Человек будущего, модерновый постмодернист. Уже отмеченный премиями, что должно несколько успокоить Менье. Он напоминает мне Рене, моего нормандского мясника, помешанного на премированных быках. У того вся витрина в медалях.