- Ладно, пошли, а то околеем, - хриплю я, откашливаясь. Наконец-то
дыхание восстановилось, я сплевываю желто-зеленую слизь -
последствия многолетнего курения. - Эх, говорила мне мама: "Учи
английский".
- А мне мама говорила: "Не лазай, сынок, по колодцам", -
подхватывает Семен.
Выглянув в окно с противоположной стороны дома и не обнаружив
следов пребывания противника, мы перебежками, сгибаясь чуть не
вчетверо, бежим в сторону вокзала. Над городом барражирует авиация,
сбрасывая бомбы и обстреливая чьи-то позиции с недосягаемой высоты.
Здесь нет единой линии фронта. Бои ведутся очагово, и порой
получается как бы слоеный пирог: духи, наши, снова духи и так
далее. Одним словом - дурдом, взаимодействия почти никакого.
Особенно сложно работать с внутренними войсками. По большому счету
это их операция, а мы - "махра" - за них всю работу делаем. Нередко
случается, что одни и те же объекты вместе штурмуем, не подозревая
друг о друге. Мы, бывает, наводим на вэвэшников авиацию и
артиллерию, они - на нас. В темноте перестрелки затеваем, берем в
плен собственных солдат.
Вот и сейчас мы направляемся на вокзал, где почти в полном составе
легла Майкопская бригада. Канула в новогоднюю ночь, не разведав
толком подступы, состав и численность духов. Без артподготовки.
Когда майкопцы после боя расслабились и стали засыпать - не шутка
больше недели не спать, держаться только на водке и адреналине -
духи подошли и в упор расстреляли. Все как у Чапаева, который
караулы не расставил. А здесь часовые заснули, или вырезали их
по-тихому. Горело все, что могло и не могло. От разлитого топлива
горела земля, асфальт, стены домов. Люди метались в этом огненном
аду: кто отстреливался, кто помогал раненым, кто стрелялся, чтобы
только не попасть в руки духам, некоторые бежали - их нельзя
осуждать за это. А как бы ты, читатель, в этом аду? Не знаешь.
То-то же, и поэтому не смей их осуждать.
Никто не знает, как они погибали. Комбриг с перебитыми ногами до
последнего командовал, хотя мог уйти в тыл. Остался. Господи, храни
их души и наши жизни...
Когда наша бригада с тяжелыми боями прорвалась на помощь майкопцам,
танкам пришлось прорубаться сквозь завалы из трупов своих
братьев-славян... И когда видишь, как траки танков и БМП
разламывают, молотят плоть, наматывают на катки кишки, внутренности
таких же, как и ты; когда с хрустом лопается под гусеницей голова и
все вокруг окрашивается серо-красной массой мозгов - мозгов, может
быть, несостоявшегося гения, поэта, ученого или просто хорошего
парня, отца, брата, сына, друга, который не струсил, не сбежал, а
поехал в эту сраную Чечню и который, может быть, до конца так и не
осознал, что произошло; когда ботинки скользят на кровавом месиве -
тогда главное ни о чем не думать, сосредоточиться только на одном:
вперед и выжить, вперед и выжить, сохранить людей, потому что
бойцы, которых ты потеряешь, будут сниться по ночам. И придется
писать похоронки и акты опознания тел.