- Здорово, Слава, - сказал он, и глаза его чуть заблестели. Мы с
ним были почти ровесники, но только я - офицер штаба бригады, а он
начальник штаба батальона. И оба капитаны. Нас с Иваном давно уже
связывали дружеские отношения, дружили и жены и дети.
Я не скрывал своих эмоций и полез обниматься. Потихоньку стали
давать о себе знать нервы, подкатывала истерия после короткого
моего перехода.
За бойцов я не беспокоился, они находились среди своих, так что и
накормят, и обогреют.
- Слава, ты за снайпером? - спросил комбат.
- За ним, за кем же еще, - ответил я. - Как вы эту суку
взяли?
- Да этот гад нам три дня покоя не давал, - посуровел Иван. - Засел
рядом с вокзалом и через площадь поливал нас. Троих бойцов положил
и первого ротного ранил в ногу. А эвакуировать нет возможности.
Вызывали медиков сюда, на месте оперировали.
- Ну, как он? - спросил я. - Историю про медиков я слышал, молодцы,
нечего сказать, а вот как ротный - жить-ходить будет?
- Будет, будет, - радостно подтвердил комбат, - вот только
отстранил я его, а взводных, сам знаешь, нет, вот и командуют
двухгадюшники. (Таким нелестным термином называли выпускников
институтов, призванных на два года в офицерском звании). Но этот
вроде парень толковый. Горячий, правда, как Чапай на лихом коне,
хочет всю Чечню один освободить.
- Что у снайпера было? - спрашиваю я. - А то, может, и не снайпер,
а так, перелеканный какой-нибудь, малахольный местный житель, их
сейчас много по городу бродит.
Комбат с начштаба вроде как даже и обиделись. Иван вскочил, побежал
в свою каморку и принес нашу отечественную винтовку СКС. Вот только
оптика импортная, на нестандартном конштейне, я это сразу понял -
видел уже, скорее всего, японская. Хорошая игрушка.
Пал Палыч - комбат - пока мы осматриваем с Иваном карабин,
рассказывает, что в карманах у задержанного было обнаружено две
пачки патронов, а в его "лежке", то есть там, где он устраивал
засаду, - упаковка пива и два блока сигарет. Рассказывая, Палыч
накрывал стол: резал хлеб, открывал тушенку, сгущенку, невесть
откуда взявшиеся салаты, маринованные помидоры и огурцы. Наконец
поставил на импровизированный стол бутылку водки.
Я тем временем пересчитал зарубки на прикладе: выходило тридцать
две. Тридцать две оборванные наши жизни. Как работали снайперы, мы
все не понаслышке знали. Когда по старым, чуть ли не довоенным,
картам мы ночью входили в город - они нас встречали. И хотя мы
мчались, разбивая головы внутри БМП, дробя зубы от бешеной езды и
кляня всех и вся, снайпера умудрялись отстреливать у проезжавшей
мимо техники мотающиеся туда-сюда антенны, да еще и ночью, в клубах
пыли. А когда наши оставались без связи и командиры посылали бойцов
посмотреть, что за ерунда, - тут их и убивал снайпер. А еще у
духовских стрелков такая хитрость: не убивают человека, а ранят -
бьют по ногам, чтобы не уполз, и ждут. Раненые кричат, а те
расстреливают спешащих на помощь, как цыплят. Таким образом около
тридцати человек потеряла бригада на снайперах, и к ним у нас
особый счет. Еще удивительно, что бойцы этого гада живым
взяли.