Мы не хотим этим сказать, что работа, выполняемая за деньги, всегда по самой своей сути качественно превосходит занятия, которым мы предаемся для отвлечения и получения удовольствий. Конечно же, нет. Труд часто бывает скучным, изнурительным и даже унизительным, а многие хобби и развлечения приносят истинную радость и наслаждение. Но работа структурирует наше время, придает ему форму, которой мы лишаемся, если оказываемся предоставленными самим себе. Часто на работе мы вынуждены заниматься теми видами деятельности, которые устраивают нас в наибольшей степени. Приносит удовлетворение занятие трудным, но целесообразным делом, не только требующим таланта, но и развивающим наши способности. Мы настолько глубоко погружаемся в работу, что, прибегая к терминологии Чиксентмихайи, забываем о горестях и воспаряем над тревогами и заботами, отравляющими повседневное существование. Наше обычно рассеянное внимание становится направленным исключительно на то, что мы делаем. «Каждое действие, движение, мысль в этой ситуации вытекают из предыдущего действия, движения или мысли, – поясняет Чиксентмихайи. – Работой занято все ваше существо, вы до предела напрягаете свои способности, мобилизуете знания и опыт» [10]. Такое состояние глубокого погружения в работу может возникать при любом виде работы – от укладки плитки и пения в хоре до участия в гонках по пересеченной местности. Не надо получать большую зарплату для того, чтобы испытывать наслаждение от такой деятельности.
Напротив, на отдыхе зачастую мы теряем всякую дисциплинированность, и наш ум начинает бесцельно блуждать. Мы получаем на работе достаточно денег для того, чтобы, закончив ее, начать тратить зарплату на удовольствия, но чаще всего мы растрачиваем наши часы отдыха на всякий вздор. Нам свойственно избегать трудной работы и хобби. Вместо этого мы смотрим телевизор, ходим в магазины или зависаем в интернете. В результате лени, в которую мы себя погружаем, нас покидает радость и приходит раздражительность и нервозность. Лишившись необходимости сосредоточивать внимание на внешних стимулах, мы начинаем копаться в себе и попадаем, как выражался Эмерсон, в «тюрьму собственного сознания». «Работа, даже самая непрестижная, доставляет больше радости, чем свободное время, – утверждает Чиксентмихайи, – потому что всякая работа имеет “встроенную” в нее цель и задачи, которые заставляют человека без остатка погружаться в дело, сосредоточиваться и растворяться в нем» [11]. Но наш лукавый разум не хочет, чтобы мы в это поверили. Мы пользуемся любой возможностью, чтобы увильнуть от оков труда, и приговариваем себя к праздности.