– Нет, ты только посмотри, Фло! Как тебе это нравится?
На южной стене, выходящей окнами на улицу, висит школьная доска.
– Полагаю, детская у них была совмещена с классной комнатой, – строю догадки я.
– Похоже на то. Тут, должно быть, и парты были, только их вывезли до нашего приезда. Вот жалость-то! – сетует Ди. – Хотелось бы мне глянуть, какие пакостные словечки кузины вырезали на партах.
– Не думаю, что их тянуло на шалости. Они такие благовоспитанные.
– Ой, не скажи! Разве ты не заметила, как набычилась Олимпия? Будто я крыса, что заползла к ней в ночной горшок да там и сдохла.
Оно и понятно. Дезире хоть в рубище обряди, мужчины все равно будут с аппетитом есть ее глазами. Олимпии повезло гораздо меньше. Про обеих барышень Ланжерон бабушка сказала бы, что они тощи, как опоссум в голодный год, но если Мари сойдет за субтильную особу, ее старшую сестру иначе, как «мосластой», не назовешь. Желтоватая, с сальным блеском кожа натянута на широкую кость. Сколько ни постись, стройной не станешь.
– Зато Мари была само гостеприимство. Всю дорогу щебетала как птичка. Расспрашивала о доме, о родных.
– Верно, она не такая зазнайка. Но что-то не доверяю я людям, которые ластятся к каждому встречному.
– Ты не успела еще познакомиться с ней, а уже подозреваешь ее в дурных намерениях.
– Да все они одним миром мазаны. Белые барышни, что с них взять.
– А ты, Ди? – возмущаюсь я. – Будто ты не белая барышня! Когда ты себя последний раз в зеркале видела?
– Что мне зеркало? Знай они, кто я на самом деле, в их глазах я стала бы чернее вывалявшегося в золе поросенка. Дочь рабыни и сама урожденная рабыня.
Это так несправедливо, думаю я. Так чудовищно несправедливо, что по статусу матери определяли, будет ли ребенок вольным или рабом. Именно поэтому мой дед считался белым джентльменом. А Дезире – чьей-то собственностью.
– Они не узнают, Ди. Неоткуда им узнать. Тетя Иветт не поддерживает контактов ни с кем из родни, кроме Нанетт, а уж их переписка проходила мою цензуру.
Но слезы ручейками текут по ее щекам. Родинка мокро блестит, как бусина гагата.
Подхожу к сестре и обнимаю ее крепко-накрепко. Шепчу в ухо:
– Ничего не бойся, я защищу тебя от всех бед. Разве я не защищала тебя раньше?
Она то ли кивает, то ли вздрагивает. Ей есть что вспомнить.
– Вот видишь! Мы никогда не расстанемся. Даже после замужества мы поселимся по соседству и будем вместе растить детей. Я всегда буду рядом.