А раньше даже просто хороший артист, не звезда, давал в каждом областном центре 5–10, до 20 концертов почти при аншлагах. Сейчас об этом уже и не мечтают. Юра Антонов как-то на СКК (крытая спортивная арена на 30 000 зрителей) выдал «на гора» подряд 31 концерт! Кстати, при этом достаточно ажиотажном спросе на творчество экономические соображения стояли во главе угла: маршруты составлялись так, чтобы получить максимальную прибыль, и не происходило пустых мотаний в разных направлениях. Мы последовательно перемещались из одной соседней области в другую, из одного крупного города в другой близлежащий. Некоторые поездки с продвижением из Москвы на Восток были рассчитаны почти на полгода! Сложно, конечно, изматывающе, зато возвращались с тугой мошной. Теперь таких чесов уже нет.
Люди шли на концерты заезжих гастролеров далеко не всегда из-за высокого качества привозимых программ. Более того, исполнителей с афиш часто не знали в лицо, никогда не слышали их репертуар. Ведь «попасть в ящик», то есть в телевизор, было столь же заветной мечтой любого артиста тех лет, равно как и теперь. Только возможностей предоставлялось куда меньше: все телевидение состояло всего-то из пары каналов, преимущественно напичканных политикой. А из музыкальных программ вообще, кроме «Утренней почты», и вспомнить-то больше ничего не могу. Попасть в эфир стоило не нескольких десятков зеленых купюр в конверте, а массу времени и сил. Зато такие артисты сразу переходили в разряд «настоящих». Сознание советского человека работало прямолинейно. Если показывают Пугачеву или Кобзона, значит, они хорошие артисты, обязательно надо идти на них. Но таких «раскрученных» имен существовали единицы, вдобавок они редко удостаивали чести средние и малые города. Там выступали не столь именитые гости, и вся реклама их концертов нередко ограничивалась десятком плакатов перед ДК и статейкой в местной газетке. Но залы тем не менее набивались, выбор вариантов развлечений выбора не оставлял.
Я являлся не только директором группы, но и собственником практически всей ее аппаратуры. В стране, где почти все считалось «общественно-колхозным», это вызывало определенное удивление. С другой стороны, существовали вполне разумные инструкции Минфина, по которым музыканты получали материальную амортизацию за использование не только своих инструментов и аппаратуры, но даже за сценическую одежду. Туфли – 50 копеек с выступления, костюм – целый рубль. За аппаратуру же платили какой-то процент от ее стоимости. Ну, нормально получалось.