Украдкой пытаюсь оценить свой внешний вид. Не торчит ли что где? Не сверкает ли то, что я не планировала выставить напоказ? На мне те же шпильки, в которых я была в пятницу, но вместо джинсов и футболки майка с глубоким вырезом и короткая – короче некуда – юбка, в которой моя задница смотрится не так уж плохо. Волосы я распустила, и они теперь, струясь по плечам, падают на спину, а заодно скрывают шрам на лбу. Глаза я ярко подвела черным. Вид блядский, ничего не скажешь, привлекателен, наверно, только для самых примитивных человеческих существ. Дрю. Я улыбнулась себе, вспоминая, каким взглядом он смерил меня в коридоре сегодня утром. «Барби» была бы в бешенстве.
Одеваюсь я вызывающе не потому, что мне так нравится или я хочу, чтобы на меня пялились. Пялиться на меня все равно будут, так уж лучше я сама дам повод. К тому же пристальные взгляды – малая цена за то, чтобы отпугнуть всех от себя. Вряд ли кто-нибудь из девчонок в этой школе теперь захочет со мной общаться, ну а с теми парнями, что мною заинтересовались, наверняка даже поговорить не о чем. Ну и что? Если нежелательного внимания не избежать, так пусть уж лучше смотрят на мою задницу, а не на меня вообще, потому что у меня психоз и покалеченная рука.
Марго еще не вернулась домой к тому времени, когда я утром уходила в школу, а то она попыталась бы уговорить меня переодеться. И я не стала бы ее осуждать. Думаю, учитель на моем первом уроке готов был отчитать меня за непотребный вид, когда я вошла в класс, но, посмотрев в журнале мою фамилию, велел садиться и до конца занятия в мою сторону ни разу не взглянул.
Три года назад с мамой случилась бы истерика, если б она увидела, что я иду в школу в таком виде. Она бы кричала, плакала, называя себя плохой матерью, или просто закрыла бы меня в моей комнате. Сегодня радости великой она бы тоже не выказала, но спросила бы, нравлюсь ли я себе такая, а я бы кивнула, солгала, и инцидент был бы исчерпан. Причем скорее всего она вела бы речь даже не об одежде: сомневаюсь, что мой прикид проститутки расстроил бы ее больше, чем мой макияж.
Мама любит свое лицо. Не из чванства или спесивости – из уважения. Она благодарна за то, что дала ей природа. И не зря. У нее обалденное лицо, неземное – само совершенство. О такой красоте слагают песни и стихи, ради такой красоты совершают самоубийства. По такой необычной красоте мужчины в любовных романах сходят с ума, даже если понятия не имеют, кто эта женщина. Им просто