Шоттик в свое время именно так
отвязался от возможной погони. Времени на это и впрямь требовалось
немного. Но я-то… я! Мне следовало прислушаться к своей Тьме сразу!
Или хотя бы проверить нишу на предмет неучтенных заклятий, наличие
которых еще тогда могло бы меня насторожить!
Едва не взвыв от досады на
собственный промах, я метнулся на темную сторону и еще раз обыскал
все крыло в поисках беглянки.
Бесполезно.
Там, где я мог быть уверен, что найду
именно ее след, ничего не осталось, кроме слабых, стремительно
истаивающих отголосков какого-то хитрого заклинания. А в более
посещаемых местах следов, в том числе и магических, обнаружилось
столько, что в них пришлось бы полжизни разбираться, поминутно
рискуя подорвать здоровье большей части придворных, слуг и
приближенных короля.
Тьма!
А может, попробовать создать прямую
тропу, как в свое время с Фолом?
Я пару раз глубоко вдохнул и
выдохнул, заставляя себя успокоиться, после чего прикрыл глаза и
попытался как можно точнее представить наследницу Маори.
Четкий овал лица… растрепанные
золотистые локоны, один из которых как нарочно падает на лоб и
закрывает насмешливо прищуренные глаза редкого для алторийцев
серо-зеленого оттенка. Маленький прямой нос. Такие же маленькие
ушки. Четко очерченные скулы. Немного грустная улыбка на изогнутых
губах… я еще не успел забыть их вкус! Сперва горячие, способные
сжечь мою плоть до костей. Затем — просто теплые. Еще через пару
мгновений — уже податливые, мягкие, по доброй воле отданные мне на
растерзание. И наконец, запах… легкий, неповторимый, окружающий
беглянку невидимым шлейфом… просто бесподобный аромат дремлющей
внутри божественной силы, от одного касания которой можно сойти с
ума…
Я искал ее почти полгода. С тех самых
пор, как Ал сказал, что наследник Маори может быть жив и здоров.
Перерыл все архивы ГУССа. Поднял оттуда родословные всех светлых
магов, фамилия которых начиналась на «м». Затем, не отыскав среди
них ничего толкового, начал перебирать все светлые семьи подряд,
носясь по столице бешеным зверем…
А тут она сама попалась мне в
руки!
И я, дурак, ее упустил.
Более того, едва я нарисовал в уме
картинку и потянулся к ней мысленно, как в груди что-то оборвалось,
а тщательно прорисованный образ смазался и истаял.
Я попытался его восстановить, но
снова потерпел неудачу: картинка больше не строилась.