Корнеев ухмыльнулся.
- А вот это уже военная тайна, товарищ штатский. Надеюсь, что я
смог ответить на все ваши вопросы, а теперь нам и впрямь пора.
Одиноких особ женского пола селили в наскоро собранные щитовые
домики, мужикам же по справедливости достались палатки. В них
поддерживался вполне армейский порядок, даже стоял дневальный. Как
и все гражданские в лагере, он был переодет в военную форму без
знаков различия.
Из слов Корнеева я понял, что таких, как я, в шутку уже зовут
«партизанами».
В палатке уже топилась полевая печка и было довольно тепло.
Кроватей, увы, не было. Вместо них выдавали громоздкий спальный
мешок и шерстяное одеяло. Понятно, что постельным бельём и прочими
принадлежностями и не пахло, но на первое время сойдёт и так.
У девушек спальники получше, но в остальном такой же армейский
аскетизм. Свеета вроде производит впечатление девушки адекватной и
сможет жить в этих условиях. Тем более, это всяко лучше, чем бегать
с вросшим в башку нейрочипом и охотиться на изгоев!
Я заикнулся насчёт оружия, но здесь с ним было слишком строго,
на мой взгляд.
С огнестрелом ходили только военные. Разве что дневальным в
палатках выдавали штык-ножи, и те должны были передаваться по
смене.
После обеда накатила сытая усталость. Никто не стал возражать,
когда я залез в спальный мешок и задремал.
Разбудили меня перед ужином. За это время в палатке появились
несколько «старожилов» - они оказались в лагере ещё с утра и успели
соскучиться по свежим новостям. Вот только я ничем их не порадовал,
когда пустился в рассказ о наших приключениях.
Большинство прошло через похожие испытания. Кто-то чудом избежал
смерти дома, кто-то на работе. Истории были всякие и часто
изобиловали кровавыми подробностями.
Кем бы ни была эта инопланетная сволочь, она обязана ответить за
всё, что натворила! Людям приходилось воевать со своими же близкими
и порой убивать тех, кого растил всю жизнь. Происходили воистину
ужасные вещи! И никакие психологи не помогут смириться с подобным.
Разве что лучший лекарь – время хоть как-то залижет кровоточащие
раны. Мне приходилось читать, что рассказы о мгновенно поседевших
людях – антинаучная чушь, но я бы дорого отдал за то, чтобы те, кто
писал это, воочию увидели бы своими глазами совершенно седых ребят
шестнадцати-восемнадцати лет.