О небо! Если бы я могла покраснеть в
этот момент — то просто побагровела бы от стыда. Потому как я
отчетливо увидела сплетенную в объятиях парочку. Судя по
недвусмысленным звукам, вздохам и приглушенным стонам, она
занималась вполне определенным занятием.
— О, Артен! — вдруг раздался томный
женский голос. — О-о, Артен, да, да. Еще!
Артен? То бишь, я сейчас наблюдаю за
постельными утехами ректора академии?
Ну Кеннет! Какого демона он перенес
меня сюда? Обещал ведь, что никто не узнает про наш визит в склеп.
Или решил самолично сдать нарушителей своего загробного покоя?
Я почувствовала, как мои губы
раздвигаются в злой усмешке. И Кеннет демонстративно громко
откашлялся.
— Какого демона? — раздалось
гневное.
А затем воздух вокруг меня взорвался
водопадом алых атакующих искр. Правда, все они погасли, так и не
достигнув цели, потому что мгновением раньше меня окутал
голубоватый защитный щит.
— Артен, дружище, — укоризненно
проговорил некромант. — Как-то неласково ты встречаешь старого
приятеля.
Под потолок взмыла ослепительно яркая
магическая искра. Артен Войс легко спрыгнул с кровати, даже не
попытавшись прикрыть свою наготу. Медленно подошел ко мне.
Будь моя воля — я бы непременно
рухнула в обморок. Ну, или на колени. И принялась бы молиться всем
богам одновременно, настолько разозленным выглядел сейчас ректор.
Если взглядом можно было бы убивать — я бы уже пала бездыханным
трупом к его ногам.
А еще я никогда не видела обнаженного
мужчину в такой опасной близости от себя. Даже Родерик, помнится,
после своего внезапного переноса на кладбище предпочел быстро
окутать себя маскирующими чарами. Тогда как Артена, по всей
видимости, вообще не волновало то, что он предстал перед какой-то
там девицей в чем мать родила.
— Арлин, — проговорил он вроде как
спокойно, но я мысленно опять лишилась чувств от ужаса. — И как это
понимать?
— Понимай так, мой друг, что я — не
Арлин, — проговорил Кеннет.
Артен сделал еще один шаг ко мне.
Теперь он стоял так близко, что я отчетливо видела красноватые
блики, блуждающие на дне его зрачков. Согнутый палец ректора уперся
мне в подбородок, не позволяя опустить голову. Но Кеннет и не
собирался этого делать, продолжая безмятежно улыбаться.
В висках внезапно шевельнулась боль,
которая вдруг острыми иглами ввинтилась в глазницы.