Наёмник осёкся, встретившись с
бешеным взглядом командира.
- Не беси меня, - негромко сказал
Ханвальд. – Ты ко всем воинам в портки лезешь, проверяя какие у
него причиндалы? Флавес дралась вместе с нами. И в первую очередь –
она наш товарищ, во вторую – она воин, и только потом уже она –
женщина. Баб на хуторе искать будешь, а она имперская дворянка.
Понял, нет?
- Понял.
Дахан был старше и опытнее своего
нового вождя. И был куда разумнее, чем можно было подумать, глядя
на этого головореза, иначе бы он никогда не дослужился до командира
большого отряда наёмников. Поэтому он понял сразу – сейчас лучше не
спорить. Не с избранным Обрекающей-на-Гибель и не с тем, кого
слушаются приданные отряду имперские маги.
- Ты же брат этого шакальего дерьма,
верно? – продолжил Ханвальд. – Старший, да? И поэтому тебе за него
отвечать?
- Мне.
- Тогда – бей его.
- Как?
- Пока не сдохнет.
Дахан замер. Ощерился.
- Не перегибай, вождь.
- Я вытащил тебя с каторги, я дал
тебе меч и броню, и ты принёс мне клятву верности на пять лет. Ты
хочешь нарушить клятву?
Северянин затравленно оглянулся по
сторонам.
Стоящие вокруг воины слушали
Ханвальда без особого восторга, но одобрительно – Керуш не нравился
никому. Северяне-наёмники считали себя великими воинами и потому
придерживались правил на то, что можно и нельзя – каждый сам ставил
себе границы и соблюдал их.
Но у Керуша границ не было.
- Сира Флавес понесла ущерб? – сказал
Дахан. – Я заплачу – и за кровь, и за честь.
- Ты с дерева рухнул, что ли? –
раздался чей-то голос из строя. – За честь платят только кровью,
если это честь воина.
- Она ромейка, - возразил кто-то.
- А что, у ромейки чести не может
быть? Она же не сира расфуфыренная какая. Саблю не для красоты
носит.
- Во-во. С нами по-честному шла и
по-честному билась рядом. Уважения, мож, и не заслужила ещё, но
лезть к ней нечего.
- Вождь прав. У меня сестра и мать в
копьеносицах. Что баба – это дело десятое, перво-наперво – она
воин.
- А забить – это не слишком ли
просто? Кишки ему надо выпустить.
- Крыса. На своих рыпаться решил.
- В выгребной яме шакала утопить!
Только медленно, чтоб нахлебался, значица…
- Бей, - повторил Ханвальд. – Или
доставай меч.
- Он мой брат, - сказал Дахан.
- Твой брат – дерьмо и ничтожество.
Потому что только дерьмо и ничтожество полезет к женщине против её
воли.