Мы лавируем в толпе
разгоряченных тел, которыми забит дом Дерека Бишопа. Дерек наш бывший
одноклассник, который из-за своей чрезмерной тяги к тусовкам и праздной жизни
завалил выпускные экзамены и теперь вынужден повторно пройти последний год
школы.
Как видно, это не
отбило у него охоту устраивать вечеринки у себя дома.
На кухне чуть потише и
не так много людей. Мы с Клер пьем текилу, пристроившись у посудомойки.
– Все еще не могу привыкнуть к этим штукам. – Клер
скребет ногтем по татуировке пиона у меня на предплечье, будто сомневается, что
та настоящая.
– Она не стирается, – смеюсь я, глядя на ее
озадаченно сведенные брови.
– Никогда не думала, что ты хочешь набить себе
тату.
– Я никогда и не хотела.
Первые мысли о
татуировке у меня появились несколько месяцев назад. Я смотрела на свой
уродливый шрам, ставший рубцом на бедре, и не хотела его видеть. В аварии моя
нога была травмирована – глубокая рваная рана на бедре, но мне еще повезло, что
не были задеты нервы. Как только стало можно, я пошла в салон и сделала первую
татуировку – птицу, которая вылетала в открытую дверь клетки. Я не думала ни о
каком символизме, просто мне понравился рисунок и я хотела спрятать чертов
шрам. А потом как-то само получилось. Я проколола пирсинг и продолжила набивать
тату. Я словно стала новой Харпер Рэй, позволив прежней умереть в аварии.
– Может мне тоже набить татушку? Маленькую,
вроде бабочки или цветка? – Глаза Клер загораются.
– Подумай над этим, – поощряю я, отлично зная,
что она не станет этого делать. Клер ужасно боится уколов и всего, что с этим
связано, но сейчас она пьяна и все это несерьезно.
– Уверена, Шону понравится, если я сделаю тату
где-нибудь на сиськах или заднице, – хихикает Клер, не замечая, как меняется
мое лицо от упоминания ее парня.
Да, вот еще одна
причина, почему мы так редко видимся – я сплю с ее парнем. Прежняя Харпер Рэй
ни за что не стала бы спать с парнем подруги, но эта – сегодняшняя – способна
на это. Большую часть времени мне даже почти не стыдно, я умею заглушать голос
совести. Я и без того несу на себе гигантский груз вины – больше просто не
выдержу.
Правда, сейчас мне стыдно.
И я не знаю, почему это делаю, ведь Шон мне даже не нравится. Я всегда считала,
что он придурок и недостоин ее.
– Не надо делать этого ради Шона, – говорю я,
глядя на нее и желая все ей рассказать. Этот кусок дерьма ее не стоит, как и я
не стою ее дружбы.