Все это я осознал буквально за
мгновение. Но в моё сознание продолжала вливаться информация.
Информации было не так чтобы много, я за свою жизнь видел во много
раз больше. Но информация была очень важна. Тут было все, от начала
осознания молодого барона, до момента его гибели. Знание языка и
память о прожитой жизни.
От случившегося я впал в ступор,
из-за чего вода, которая продолжала литься мне в рот, попала не в
то горло, и я закашлялся. Судорожный кашель выгнул меня дугой, но
на помощь пришла мать и подержав моё, сильно исхудавшее за эти два
дня тело, помогла прокашляться.
Информация, которая пронеслась в
моём сознании, не была сторонней, это было частью тела и стало
частью меня. Так что женщина, что сейчас аккуратно укладывала меня
обратно на постель, теперь уже определенно была моей матерью. Чему
я, а именно дух или сознание, кому как больше нравится, столетнего
старика, был несказанно рад. Вот никак я не ожидал, что, разменяв
вторую сотню лет, обрету мать.
Выпитая вода придала моему телу
достаточно сил для того, чтобы полу открыть глаза и улыбнуться.
Увидев мои глаза, она сначала немного отстранилась, а потом махнула
рукой и тоже улыбнулась.
- Спа-си-бо, - медленно и по слогам,
ранее на незнакомом мне языке, произнес я.
- Все хорошо, мой дорогой, - по лицу
женщины скатилась одинокая слеза, - теперь все будет хорошо.
Отвечать я ей не стал, да и толком
не смог бы, сил было еще недостаточно, чтобы вести беседы. Вместо
этого я просто склонил голову, уткнувшись щекой ей в руку, да так и
застыл, радуясь давно забытым ощущениям. Так мы просидели полчаса,
после чего мать погладила меня по голове и собиралась уже выйти,
как я собрал все оставшиеся у меня силы и произнес:
- Ок-но, - хорошо, что слово было
короткое, на что-то более длинное просто не хватило бы
сил.
- Ты хочешь, чтобы я открыла окно? -
спросила она, повернувшись ко мне.
В ответ на это я только медленно
закрыл и открыл веки.
- Хорошо, - произнесла она, и сделав
несколько шагов по комнате, подошла к плотным бархатным шторам.
Отдернув одну из штор, она потянула на себя маленькую форточку.
Само окно было затянуто слюдой и не давало видеть, что с той
стороны, но хотя бы давало достаточно света.
- Отдыхай, дорогой, - произнесла
мать, перед тем как выйти, - я зайду к тебе ближе к обеду, принесу
бульону.